Читать книгу - "Подари мне небо - Айлин Грин"

Ответом мне было недолгое молчание, которое очень сильно нервировало.

– Сделаю всё, чтобы она оказалась с тобой в самолёте.

Я отключил телефон и вернулся в брифинг-комнату. Голова должна быть светлой. Странное ощущение – я столько лет летаю, каждый раз неся ответственность за человеческие жизни – и всегда абсолютно спокоен. А сегодня, зная, что в салоне будет человек, чья жизнь сейчас мне казалась дороже моей, я жутко нервничал. Не мог сосредоточиться на метеосводке, просматривая её несколько раз. Чувствуя себя студентом на лётной практике, я всё же сумел сосредоточиться на работе, но лишь после звонка Кейт. Она нервничала не меньше меня, но с её слов уже сдала багаж и прошла регистрацию.

Оставалось несколько часов до встречи в другой стране. Вероятность встретиться с ней на борту была невысокой – риск покидать кабину пилота без крайней на то нужды слишком велик.

Спустя минут тридцать Кейт написала мне, что объявили посадку, и отключила телефон, как самая послушная пассажирка. Номер рейса мы с ней сверили, всё совпадало. Всё шло по плану, и я немного успокоился.

***

– Марк, – задумчиво позвал меня Леманн, – какое расчётное время прибытия в Москву?

– Пятнадцать сорок пять. Почему ты спрашиваешь?

– Потому что уже пятнадцать семнадцать, а мы по-прежнему на автопилоте, и приборы молчат.

Я резко подался вперед, проверяя приборы – ничего не пищало и не мигало.

– Связь с вышкой? – мне стало не по себе. Полёт и так был непростым – нас мотало из стороны в сторону, турбулентность, воздушные ямы, снова турбулентность – я старался отключить сознание, не думая о том, как чувствует себя Кейт при такой тряске. Выйти к ней я не мог – я нёс ответственность за жизнь пассажиров, и оставлять Леманна одного в кабине пилотов при такой тряске было неразумным решением.

– Связь отсутствует, я трижды пытался достучаться до диспетчеров, но безуспешно.

– Топливо?

– На исходе.

Я выругался вслух.

– Будем ориентироваться по полётной карте. Снижаемся.

– Снижаемся? – испуганно спросил Леманн.

– Предлагаешь лететь и ждать, когда мы сами упадём?

– Но как мы определим эшелон? А если другой борт займёт наш эшелон?

– Ориентируйся по радарам и по карте. Успокойся. Карта полётов есть у каждого, кто находится в небе. Мы не видим диспетчеров и не слышим, но они прекрасно нас видят, и, не сумев выйти на связь, попробуют освободить нам путь.

– Уверен?

– Нет, но это единственный выход.

Я снова посмотрел на приборы – они молчали. Как и молчала связь с землей. Сложилось ощущение, что мы попали в некий вакуум, где нас не видят и не слышат. Бояться времени не было. Нужно было посадить самолёт. В Москве или нет – неважно. Чёрт возьми! Как они проверяют самолеты перед отправкой, если вся навигация накрывается в одну секунду?

– Управление взял на себя, – сказал я Леманну, – снижаемся, – снова повторил я.

Я впервые в жизни просил небо о помощи. Просил не вслух, мысленно. Но просил. Потому что за мою лётную практику я сталкивался с таким впервые. Я мог посадить самолёт вручную, мог управлять им на протяжении всего полёта. Мог выйти из кризисной ситуации. Но без связи с землёй и при отсутствии навигации – это было сделать крайне трудно. Практически невозможно. Осознавая неизбежность чего-то страшного, я хотел лишь одного – выйти в салон, найти ту, жизнь которой я зачем-то решил сломать и попрощаться. Но пока я держал штурвал самолёта, пока было топливо, и пока самолёт летел, я должен был выполнять свой долг. До последнего вздоха.

– Дамы и господа, – обратился я к пассажирам, – наш самолёт готов к посадке в прекрасном городе Москва. Просьба убрать откидные столики, перевести спинки кресел в вертикальное положение и сохранять спокойствие. В связи с небольшими техническими неполадками, посадка может быть довольно жесткой. Просьба слушать бортпроводников и оставаться на своих местах до полной остановки двигателей.

Я выдохнул и сосредоточился на остатках доступных мне показателей. Земля была уже близко, двигатели ревели. Москва встречала нас небольшой облачностью, но хорошей тряской. Впереди я увидел взлётно-посадочную полосу, и практически был готов к посадке. К посадке, которой не суждено было состояться.

– Марк! – этот крик Леманна будет преследовать меня всю жизнь. Это тот самый крик, который не только слышишь, но и чувствуешь. Мне показалось, что этот крик сломал мне все кости, оглушил. Я с силой потянул РУДы от себя, пытаясь поднять практически приземлившийся самолёт в воздух. Я пытался уйти от смерти, я видел её своими глазами. Я услышал грохот позади себя – мне показалось, или мы стукнулись хвостом о землю? Или не о землю? Потом я услышал взрыв. И наступила темнота.

***

Москва, командно-диспетчерский пункт, аэропорт Шереметьево

– Игорь, ты тоже это видишь?

– Что именно? Неопознанный борт?

Я кивнул.

– Борт то опознан, это пять-один-семь, немецкие авиалинии, вот только он летит не в своём эшелоне.

– Связаться не получается?

– Нет, не отвечают. Видимо, неполадки со связью.

– И с навигацией, судя по тому, как они летят.

– Я расчистил им полосу, уводи самолёты на запасной аэродром. Его надо посадить.

– Чёрт возьми! – внезапно раздался голос Алексея, – Что у вас творится? У меня на посадке турецкий борт, он вот-вот сядет.

– Отправляй его на второй круг! – одновременно проорали мы с Дмитрием, – Быстрее!

– Какой, к чёрту, второй круг, у них пара сотен метров до ВПП!

– Борт три-шесть-один, вы меня слышите? – я решил хотя бы попытаться. Счёт шёл на секунды, – уходите на второй круг! Непредвиденные обстоятельства! Повторяю, уходите на второй круг!

Ещё можно было успеть.

И он успел. Пилот турецких авиалиний максимально быстро отреагировал, поднимая огромный самолёт практически вертикально в воздух. Успел. Он успел, а вот потерянный борт пять-один-семь – нет. Пытаясь избежать столкновения, самолёт хвостом ударился о полосу, раздался взрыв. Турецкий борт продолжал набирать высоту, чудом избежав столкновения. Я нажал кнопку аварийного вызова, понимая, что спасать, скорее всего, будет некого.

– Все рейсы перенаправить в другой аэропорт. Закрыть аэропорт на прилёт и вылет до неопределенного момента, – скомандовал я по телефону, – МЧС и психологи должны быть здесь быстрее, чем приедут родственники погибших. Просьба прислать список пассажиров, кто летел данным рейсом.

Я переглянулся с коллегами, понимая, что произошедшее коснётся каждого из нас. Впереди долгие разборки, и я впервые на своей практике подумал о том, что, возможно, я ошибся. Или не я. Но кто-то, сидящий здесь, явно не просчитал возможные последствия. И вместо благоприятной посадки спустя несколько минут мы получим