Читать книгу - "Подружка для ударника - Катрин Грэк"

А он бы и рад разозлиться, но не мог. Право не имел.

Заслужил ведь.

Прав был отец, когда сказал — недостоин он ее. Ни тогда, ни тем более — сейчас, когда предал ее. Да и чего уж там греха таить — себя тоже.

И почему именно сейчас, глядя на Полину в руках другого мужчины он вдруг с особой ясностью осознал: а ведь он сам практически толкнул любимую девушку к другому?

«Мне все равно, можешь хоть замуж за него выйти» — кажется, так он ответил ей, в тот вечер.

Спрашивается зачем? Ведь признайся он тогда, что ему не все равно, что любит и страдает без нее, и ревнует страшно, все было бы по-другому. И Поля ждала от него этого, видел по глазам, видел и хотел, безумно хотел признаться, только вот сказал, совершенно не то, о чем думал, наблюдая как во взгляде полном обиды рушиться весь его мир.

Той ночью он не сразу попал домой, но когда все же вернулся, то был не один. Он хотел забыть ее и забыться самому, и делал это как умел.

Ровно до сегодняшнего вечера ему это удавалось, с трудом, но он уже не думал о Керсановой в режиме нон-стоп. Паша даже сумел убедить себя в том, что и чувств-то больше не осталось, лишь воспоминания — с ними бороться не мог — яркие, живые, бередящие только-только зажившие раны.

И вот теперь она здесь, счастливая и довольная жизнью, а он практически уничтожен, раздавлен — морально и физически.

Наконец музыка смолкла, и сладкая парочка отошла друг от друга, а затем Полина и вовсе поспешно покинула зал, перед этим что-то шепнув на ухо своему спутнику.

Вот он — его шанс поговорить с ней еще раз, попросить прощение за боль, причиненную нечаянно, за все ссоры и обиды, за слезы, которых он не стоил. За то, что все разрушил.

Залпом допив обжигающий напиток, Паша направился к выходу, но на середине пути вдруг выросла фигура брата, загораживая собой все.

— Куда собрался? — тихо, чтобы не греть лишние уши поинтересовался тот, хотя Паша мог бы поклясться, что Марк знает ответ.

— Не твое дело, — попытался обойти. Не вышло.

— Ты не понял, что тебе сказал отец? Не лезь к ней. Оставь в покое.

— И это ты мне говоришь? Ты сам всегда делал все наперекор ему, поступал, как считал нужным. Ты, наверное, рехнулся, Марк, если ждешь от меня послушания. Не будет этого.

— Никто и не ждет от тебя таких жертв, — спокойно ответил Марк, — но девчонку оставь в покое.

— Нет, — ответил он упрямо.

— Паш…

— Да не буду я пытаться ее вернуть. Я сделал достаточно, чтобы она даже говорить со мной не хотела, только попрошу у нее прощения. И все. Только прощение. Мне это очень нужно, Марк. Очень.

Марк смотрел с недоверием и не пытался этого как-то скрыть, он не верил ему, догадался Паша, и понимал почему. Он и сам себе не верил. Не был уверен, что едва оказавшись рядом, не станет уговаривать, умолять, просить Полину дать им еще один шанс, начать с чистого листа. Так что сомнения брата ему понятны.

— Не смотри на меня так. Я ведь сказал: только поговорить хочу.

Марк пристально всматривался в его лицо, ища признаки лжи, но видимо заметил что-то другое, что заставило со вздохом сожаления отойди в сторону.

— Глупостей не наделай, если не хочешь год сортиры в казармах драить. С отцом шутки плохи, сам знаешь.

— Знаю.

Он ушел, не оборачиваясь. Важно было найти Полину, пока она не вернулась к своему… жениху.

У его девочки теперь есть жених.

И это не он, будь оно все проклято!

На улице Паша растерялся, не знал где ее искать теперь. И вдруг запоздало подумал, а выходила ли Поля вообще из замка, ведь она могла отлучиться в уборную, и тогда есть вероятность, что он ее упустил.

Тотчас вернулся внутрь, лихорадочно ища взглядом среди массы безразличных ему людей ее фигуру, и отчаялся было уже, как неожиданно рядом с ним кто-то остановился, обдавая шлейфом знакомых духов. Запах бесспорно приятный, но Паша любил только аромат духов Полины. А это была не она.

Рядом с ним находилась Кира. Как и раньше выглядела превосходно, но что-то в ней было уже не таким, каким он запомнил.

— Привет, — первой заговорила девушка.

— Здравствуй, — прозвучало куда-то в сторону, потому что он не нашел в себе силы посмотреть ей в лицо.

Было стыдно.

Паша отлично помнил, ночь своей самой большой ошибки и то, как повел себя по отношению к Кире. И пусть она сама была не против, вела себя открыто и раскованно, он знал — Анисимова рассчитывала на большее чем просто секс на одну ночь, он ей нравился и может быть больше чем он предполагал. Только вот его это никак не волновало. В тот вечер он почти не соображал, лишь изредка сознание порывалось вернуться в строй, и в те редкие минуты он вспоминал Полю, и ссору накануне. Она плакала, и кричала о том, как ненавидит день, когда встретила его и жалеет, что связалась ним. Вспоминая обидные слова, он злился, ему становилось тошно. А потом, кажется, кто-то из парней, он уже и не помнил кто, выудил непонятно откуда травку.

Все курили и он тоже, хотя никогда не был сторонником этого, даже спиртное не особо жаловал, но тут как говориться сам Бог велел.

В какой момент Кира стала крутиться возле него слишком близко, он по сей день не мог вспомнить, лишь то, что после очередной затяжки сладковатого дыма он вдруг стал везде видеть Полину. Буквально каждую девушку, что подходила к нему он, будучи совершенно не трезвым, принимал за свою. Вместо Киры, которая терлась рядом больше других, ему постоянно мерещилась Полина. И там в его воображении она смеялась, болтала ему на ухо всякие милые глупости, обнимала его, целовала даже, правда довольно скромно — в уголок губ. Но ему было достаточно и этого, чтобы кровь тут же разгорячилась, взбудоражив в нем нешуточное желание. И тогда он утащил ее в одну из свободных комнат. Они утром сильно поругались, сказали друг другу много лишнего, но очень скоро они помирятся, ведь Полина была рядом и она улыбалась, нежась в его руках, отвечая на нетерпеливые поцелуи, тем самым распаляя его еще больше.

Все закончилось, так толком и не начавшись, словно кто-то с силой сорвал с него приятное наваждение, и уже в следующую секунду одно лицо сменилось другим. А он не понимал, что происходит, остановился, сощурился, пытаясь сфокусировать взгляд на лице, но ничего не входило. Любимые черты лица ускользали от него, и вот уже Паша ясно осознавал, что целует не те губы, что глаза и изгиб бровей другие, да и взгляд у Полины в такие моменты бывал томным, с поволокой, а тут более отчетлив, трезв.

Уход Киры помнил тоже скупо, кажется, он выставил ее за дверь, испугавшись того что натворил, или же она сама ушла разгневанная, напоследок громко хлопнув дверьми, да так что ручка едва не сошла с места. А он остался. Домой в том состоянии ехать не решился, Поля бы сразу все поняла, остался и до самого утра не выходил из комнаты. Спал. Вот только дверь не запер.