Читать книгу - "Куплю любовницу для мужа - Евгения Халь"

Я как втянула воздух, так и забыла выдохнуть. А что если Гордей думает так же? И его слова, что нам нужно пожить отдельно — это просто интеллигентная отговорка? Не скажет он мне напрямую, что я старая и скучная. Не то воспитание. Но тот же ход мыслей. И характер, как у Гурджиева. Он так же все время стремится вперед. Ему всегда мало достигнутого успеха и взятых высот. А мне хватило бы и половины того, что есть.

И неважно, что Гордей старше меня на три года. Мужчины позже взрослеют, но и стареют тоже позже. Не физически, нет, психологически. И я иногда вижу в нем мальчишеский, даже детский азарт, которого во мне не было и в пятнадцать лет. Я вообще никогда не была ребенком в полном смысле этого слова. Слишком рано повзрослела, как все балетные. У нас ведь и детства, фактически, нет. И сейчас у меня такое ощущение, что я стою на краю пропасти. Из-под ног осыпаются в бездну мелкие камешки, и меня вот-вот затянет туда, вниз.

А в памяти вдруг всплывают слова Гордея, которые он не раз бросал мне якобы шутя:

— Настюш, какая же ты все-таки премудрая совушка! Ну будь немного проще, легче, что ли? Чтоб ты знала: премудрые совушки часто превращаются в старушек Шапокляк.

Вот же оно! Он мне это сказал давно. И пусть это звучит мягче и смешнее, чем "ты слишком старая". Но смысл-то один: с тобой сложно и уныло, потому что ничего не в кайф.

Господи, что же будет с моей дочкой Белкой? Если Гордей при разводе потребует анализ ДНК, то моей дочке тогда ничего не достанется. Вся ее жизнь разлетится на осколки. Пока мы женаты, он молчит. Но при разводе обман вскроется, а этого Гордей не простит.

Много лет назад, когда Белке не было и года, он вернулся со стажировки из-за границы и узнал, что я родила. Тут же примчался ко мне и позвал замуж. Зная, что у него был соперник, Гордей мягко предложил сделать анализ ДНК, чтобы быть уверенным на все сто процентов, что Белка от него. По срокам так и выходило. Вроде бы. Но в глубине души я всегда знала, что дочка не от него, а от Аристарха. И там тоже сроки совпадали. Каждая женщина всегда чувствует где-то там, внутри сердца, кто настоящий отец ее ребенка. Нам и анализы никакие не нужны. Я поняла тогда, что единственный способ вырваться из ямы — это блеф. И я отчаянно блефовала. Боже мой, и откуда только эти навыки взялись? Ведь я раньше и в карты играть не умела. И врать толком не научилась. Но когда речь зашла о моем ребенке, все эти герои со своими суперспособностями могли отползти в темный угол, помирая от зависти. Я поставила на кон все и заявила:

— Конечно, мы можем сделать анализ, но тут вопрос в другом: в доверии. Понимаешь, Гора? Мне важно, чтобы ты мне доверял. А если я должна доказывать тебе, что это твоя дочь, то о ни о каком доверии и речи быть не может. Знаешь, как все эти тесты унизительны для женщины? Не уверена, что смогу потом забыть и простить такое унижение. Или ты мне веришь на слово, или уходи из моей жизни навсегда! Мы с моей доченькой справимся. Мы — сильные. Обе. И я и она.

Он молчал, глядя в окно и раздумывая. А я пережила самые страшные в своей жизни пять минут, после которых могла навсегда остаться ни с чем. Я тогда все время носила в кармане крошечную иконку Матронушки — Матроны Московской, главной заступницы несчастных женщин. И пока Гордей думал, нащупала иконку в кармане и мысленно взмолилась:

— Матронушка, матушка, помоги! Не за себя прошу, за ребенка! Сделай так, чтобы Гордей поверил и согласился. Ты же сама сирота. Ты же знаешь, как это горько: по чужим углам мыкаться. Не оставь, заступница!

— Согласен, Настюш, доверие — это все, — сказал Гордей, оторвавшись, наконец, от созерцания грязного и страшного двора на самой окраине Москвы. — К черту ДНК!

— Спасибо, Матронушка! Спасибо тебе, родненькая! — мысленно горячо поблагодарила я.

После этого Гордей не раз повторял мне

— Доверие, Настюш, доверие!

Он меня любил и потому верил мне. А я любила и обманывала. Нет, не так. Я сначала обманула, а потом влюбилась в него. Наверное, это неудивительно. Ведь он вытащил меня из такого клоповника!