Читать книгу - "Шпион - Селеста Брэдли"

Филиппа отстранилась на пару дюймов и судорожно сглотнула. Итак, первый в своей жизни поцелуй она украла.

Филиппа чуть подвинулась. Ее рука неожиданно соскользнула с подлокотника кресла и легла на бедро Джеймса. Впрочем, упругой плоти ее пальцы не почувствовали, скорее ей показалась, что рука ухватилась за нечто железное, только обернутое материей. Неудивительное что Джеймс считает Филиппа неженкой!

Во рту у Филиппы пересохло. Однако она продолжала свое исследование, уверенная в том, что имеет на это полное право.

Вряд ли ей когда-либо еще представится такая возможность. Филиппа погладила второе бедро Джеймса. Восхитительное ощущение.

Филиппа поднялась и встала между его вытянутыми ногами.

Теперь его грудь и плечи казались еще шире. Его тело заполняло все кресло, одна рука не уместилась и повисла в воздухе.

Руки Филиппы продолжали двигаться вверх. Вдруг что-то толкнуло ее в ладонь. Филиппа отдернула руку и посмотрела на Джеймса. Он по-прежнему спал. Что же тогда пошевелилось?

Она снова прижала ладонь к этому месту. Теперь это нечто не только пошевелилось, но явно увеличивалось в размерах и затвердело.

Филиппа поняла, что это такое. Хотя чресла статуй, выставляемых в английских домах, были прикрыты фиговым листом, статуи, украшающие Рим и древние греческие города, являли миру обнаженное тело, изваянное, кстати, вполне детально.

Оно.

Неожиданно его естество вздыбилось и запульсировало под ее пальцами. Господи, неужели она каким-то образом повредила его орган?

Эта мысль развеяла хмельное очарование вседозволенности. Филиппа отдернула руку и торопливо перешагнула через ногу Джеймса. Боже, она сошла с ума! А если бы он проснулся? Если бы застал ее врасплох?

От страха хмель моментально испарился, и Филиппа запаниковала. Она выскочила из кабинета и ринулась вверх по лестнице. Лишь захлопнув дверь своей комнаты, Филиппа немного успокоилась.

Джеймсу снился дивный сон.

Танцовщица кружилась вокруг него, ее тело волнообразно двигалось под экзотическую музыку. Лицо ее было наполовину закрыто паранджой, но девушка разговаривала с ним своими глазами и телом.

«Иди ко мне».

Она положила на него свои руки, провела горячими ладонями по бедрам, проверяя его готовность своими пытливыми пальцами. Она хотела его, он это чувствовал.

Это было так давно – горячие руки оглаживали его тело, ласкали его, – долгие месяцы прошли с тех пор, как к нему прикасались с такой страстью. И с такой любовью.

Неожиданно она, продолжая танцевать, отдалилась. Он попытался поймать ее, но руки словно налились свинцом, а ноги увязли в трясине. Изо всех сил он рванулся к ней, но танцовщица была стремительна, и только полный сексуального призыва смех остался там, где только что была красавица. И все же он, как изголодавшийся хищник, настиг девушку, она снова призывно рассмеялась, и Джеймс подхватил ее на руки. Он отнес танцовщицу в какой-то сказочный парк, плавно опустил на газон и плотно прижал своим телом к шелковой траве.

Внезапно их одежда исчезла, обнаженные, они неистово ласкали друг друга. Ее кожа стала горячей и скользкой от желания. Она обвила его шею руками, а длинными ногами – бедра. Когда он овладел ею, красавица вскрикнула. Его страстные, голодные толчки, поначалу торопливые и ненасытные, спустя какое-то время стали слабыми и медленными. Он наполнил ее своей плотью. Она наполнила его своим жаром. Они совокуплялись жадно и бесстыдно, как животные на земле или как духи секса на облаках.

Он был близок к пику, когда она, выскользнув из его объятий, растаяла и вновь появилась, но уже в отдалении. Красавица, по-прежнему танцуя, начала растворяться в туманном мареве.

Она исчезла, когда его желание достигло вершины, оставив только отсвет огненно-рыжих волос.

Джеймс вздрогнул и открыл глаза. Он был в своем кабинете, в своем кресле. Один.

Огонь в камине погас. Графин пуст. Филипп, видимо, давно отправился спать. Не было смысла проводить остаток ночи в кресле. Джеймс встал и с удивлением окинул себя взглядом.

Боже, такого с ним не случалось уже много лет. Пожалуй, со времен сексуально озабоченной юности. Черт побери!

Он и не представлял себе, что так трудно будет соблюсти обет безбрачия.

На следующее утро Филиппа проснулась с невыносимой головной болью и ощущением того, что накануне совершила нечто ужасное.

«Чертово бренди!» – пробормотала она, ее лицо так пылало, что казалось, от щек можно прикурить сигару. Как, ну как ей могло прийти в голову совершить подобное? Господи, как стыдно, ну как она могла – приличная девушка – прикоснуться к самому интимному месту мужчины и ласкать его спящего!

Единственное, что утешало Филиппу, – это что Джеймс вряд ли узнает о случившемся. А она как-нибудь переживет этот стыд и тогда покинет свою спальню.

Она вынырнула из-под одеяла и задумалась. И все же это было увлекательно.

Рано утром от Баттона прислали остальную часть ее нового гардероба. В своем новом костюме она выглядела как заправский лондонский денди. Но мог ли молодой гувернер позволить себе такой наряд?

Почти машинально Филиппа повязала галстук и надела один из новых жилетов, застегнув его на все пуговицы.

Когда она робко вошла в столовую, выяснилось, что Джеймс уже уехал. За столом в одиночестве сидел Робби, за обе щеки уплетавший яичницу с ветчиной.

Он посмотрел на нее с некоторым вызовом.

– Я сегодня буду читать твою книгу.

Филиппа улыбнулась:

– В таком случае послеобеденное время в твоем распоряжении.

– Буду играть в солдатики! – радостно закричал Робби, и кусочек ветчины, слетев с вилки, оставил на льняной скатерти большое жирное пятно.

Робби виновато посмотрел на нее.

– Денни опять будет ворчать.

Филиппа кивнула, усмехнувшись про себя. Помнится, не так давно она сама устроила в этой столовой настоящий кавардак.

Филиппа подняла свою тарелку.

– Быстро меняемся, пока Денни не вернулся.

Голубые глаза Робби засветились благодарностью, и он поспешил пересесть на ее место.

Позже, в комнате для занятий, Робби отблагодарил ее, узнавая каждую букву в самодельном букваре.

– Яблоко – это «Я»! – крикнул он и захлопнул книжку. – А теперь солдатики!

Он побежал в кабинет, Филиппа не торопясь последовала за ним.

К ее изумлению Робби очень быстро выучил все буквы. Он оказался гораздо сообразительнее, чем они с Джеймсом себе представляли.

Теплый, залитый солнечным светом кабинет нисколько не напоминал пропитанную вожделением комнату прошлой ночи. Робби вывалил солдатиков из коробки и тотчас приступил к разгрому Наполеона. Очевидно, мальчик считал, что невозможно переусердствовать во имя Короны.