Читать книгу - "Любовь сильнее расчета - Элизабет Бойл"

На следующее утро Мейсон встал в обычное для него время и начал свой день, следуя заведенному порядку, который скрупулезно соблюдал всю свою сознательную жизнь. Опустив руки в таз для умывания, он плеснул ледяной водой в лицо и небритый подбородок. «Порядок… правила… дисциплина, — говорил он себе, беря мыло и бритву, — вот что отличает уважаемого и цивилизованного джентльмена». А не поцелуи с актрисами.

При свете дня вчерашний вечер явно противоречил здравому смыслу. Следовательно, ему немедленно нужно вернуться к прежним принципам. Прежде всего он объяснит Райли, что они, взрослые люди, должны соблюдать приличия в своих отношениях.

Побрившись, он оделся и направился вниз завтракать, как всегда, в девять часов. Спускаясь по лестнице, он вспомнил строку из пьесы Райли:

«Ибо жизнь, дорогая Эвелина, будет постоянно дарить восторги и бесконечно удивлять тебя, если только ты не упустишь шанс, который она тебе дает».

В этих словах крылся соблазняющий призыв, как и в самой Райли. Может быть, он мог бы воспользоваться таким шансом, то есть воспользоваться после того, как приведет в порядок свою жизнь и жизнь своей семьи.

Позднее Мейсон понял, что ему не следовало испытывать судьбу и хотя бы на минуту рассуждать так, как рассуждал его брат. Уже на лестнице он почувствовал аромат кофе, что было совершенно недопустимо при их строжайшей экономии. Он даже остановился.

— Кузина Фелисити! — пробормотал Мейсон. Это она таким образом мстит ему за то, что он уволил их француза-повара, а на его место нанял миссис Мак-Коннеги. Эта крепкая шотландка, может быть, не знала, как приготовить блюдо из страуса, но хорошо знала, как накормить всех домочадцев за счет их скудного бюджета.

— Милорд, — сказал появившийся в дверях Белтон, — мне необходимо поговорить с вами о…

— Не сейчас, — ответил Мейсон.

— Но, милорд, я должен поговорить с вами о некоторых июлях, — настаивал Белтон, не отставая от разгневанного хозяина.

Спустившись на первый этаж, Мейсон подошел к двери столовой, откуда доносились еще более аппетитные запахи, и принюхался.

— Это пахнет беконом и сосисками?

— Да, милорд, — вздохнул Белтон.

Судя по звукам, доносившимся из столовой, там происходило что-то непохожее на его обычный тихий завтрак с газетой. Среди шума он расслышал голос кузины Фелисити, весело делившейся сплетнями, услышанными накануне.

— Позвольте мне, милорд, — сказал Белтон, распахивая перед ним дверь.

«Разве не этого ты только что желал, братишка? — упрекнул его голос Фредди. — Вот тебе случай попробовать что-то новенькое!»

— Нет, если это разорит нас, — тихо ответил он.

Белтон удивленно поднял брови:

— Вы что-то сказали, милорд?

— Ничего, Белтон.

Мейсон сжал челюсти и вошел в столовую как раз в тот момент, когда каминные часы пробили девять раз. Все находившиеся в комнате, исключая его самого, разразились хохотом. Сидевшая за столом кузина Фелисити протянула руку человеку, оказавшемуся не кем иным, как Агги, партнером Райли по сцене, и сказала:

— Я говорила вам, мистер Петтибоун. Его милость войдет ровно в девять часов, так что я выиграла наше пари. Лорд Эшлин — самый предсказуемый человек в Лондоне.

Предсказуемый? Мейсона разозлил ее тон. Она сказала это так, словно он был каким-то скучным педантом. К тому же накануне Райли утверждала то же самое о его одежде.

— Едва ли я такой уж предсказуемый, кузина, — заметил он.

Ему не понравилось, что его заявление вызвало смех у племянниц, обычно любивших в это время поспать.

— Дядюшка Мейсон, — захлебываясь от смеха, сказала Беатрис. — Рядом с вами даже Белтон кажется небрежным.

Сестры захихикали и поддержали ее.

— Он каждое утро встает в четверть девятого, — начала рассказывать мистеру Петтибоуну Луиза. — Не ровно в восемь или в половине девятого, а точно в четверть девятого.

— Завтрак и газета в девять, — добавила Беатрис.

— Счета в десять, — присоединилась к ним Мэгги.

— Доклад Белтона о домашних делах в половине двенадцатого.

— Совещание с миссис Мак-Коннеги в полдень.

— Уходит из дома без четверти час, — напомнила Мэгги.

— Чтобы не встретиться с кредиторами, которые приходят в два, — будто невзначай прошептала Беа.

— Чем вы, дядя, занимаетесь с этого времени и до четырех часов, когда возвращаетесь домой, — сказала Мэгги, — для нас тайна.

Беа кивнула:

— В четыре тридцать мы пьем чай в маминой гостиной, и вы рассказываете нам о том, какие нехорошие счета вы получили в десять часов и как мы больше не можем позволить себе лишние расходы.