Читать книгу - "Чужой муж - Лариса Кондрашова"

— Погоди, торопыга, — рассмеялась Наташа; от слов Стаси, таких оптимистичных и, кажется, единственно верных, у нее сразу поднялось настроение. Действительно, нашла о чем печалиться. — Меня, кстати, и из родительского дома пока не гонят.

— Родительский дом! — безжалостно хмыкнула Стася. — В твоем возрасте пора уже свой дом иметь… Что примолкла, прикидываешь, сможешь ли ребенка содержать? Сможешь. Фирма окажет тебе спонсорскую помощь. В самом деле, чем поддерживать всякие там мертворожденные фонды, лучше улучшать генофонд страны с помощью таких вот красивых мамаш…

Она помолчала и осторожно спросила:

— А он знает?

— Нет, конечно, откуда. Я сама недавно узнала. Всего-то восемь недель…

— Уже восемь недель! Нет, Наташка, я в самом деле ужасно рада. Возьмешь меня крестной матерью?

— Возьму.

— Кстати, извини за вопрос, как у тебя с деньгами?

— Три штучки баксов есть на первое время, — смутилась Наташа.

— Не много. Я думала, вы там, вдали от дома, напали на золотую жилу.

— У нас было с Костей пять тысяч, так мы их вложили в дело, а наш компаньон все никак не расплатится. Ноет, подождите еще немного. И знаешь, я недавно прикинула, уже шесть лет прошло. Если бы мы эти деньги в банк положили, и то бы уже сколько процентов наросло.

— А кто он, если не секрет, этот компаньон?

— Мартьянов Олег. Он начинал одним из первых в городе делать окна из металлопластика.

— Олег Мартьянов — ваш должник? — изумилась Стася. — Не может отдать пять штук зеленых, пусть и с процентами?!

— Ну да, это все же не пять тысяч рублей. Сумма внушительная. Я не помню, где-то у меня его расписка валяется…

— «Расписка валяется», — повторила Стася. — Да если хочешь знать, Олег — один из самых богатых людей города!

— В самом деле? — растерянно переспросила Наташа. — Но он же два раза в год звонил нам и рассказывал, что у него опять возникли трудности то с доставкой, то с налоговой инспекцией, то еще с кем… Всякий раз плачется…

— Плачется! Все миллионеры плачутся. Их жаба душит. Берешь-то чужое, а отдавать надо свое… Жаль, что мы с тобой раньше не виделись, мы бы давно из него все до копеечки вытрясли. Никуда он не денется, все отдаст!

— Стася, а может, не надо? Что ты будешь ходить, просить…

Наташина однокурсница от души расхохоталась.

— Просить? Ты не права. Я с ним всего лишь поговорю. Ты точно знаешь, что расписка есть?

— Точно, я как раз вчера ее нашла. Уже подумывала, не выбросить ли? Ничего не значащий документ.

— Дурочка! Ничего не значащий. Вот увидишь, он не только тебе на дом эти деньги привезет, еще и извиняться будет и предлагать бесплатно окна поменять. Ты поговори с родителями. Может, им окна нужны?.. Послушай, у меня на примете есть один крутой мужичок… Может, тебе не придется и квартиру добывать. У него все есть. Кстати, кроме детей. А вдруг он тебе понравится?

— Что же ты сама за него не выйдешь?

— Подружка, — снисходительно отозвалась та. — У нас с тобой слишком разный вкус.

— Прямо слишком? — спросила уязвленная Наташа.

Только что Стася пела ей дифирамбы и вот уже проводит границу между собой и ею. Почему вдруг ей этот мужичок не подходит, а Наташе подойдет?

— В самом деле, — безмятежно ответила подруга. — Я, например, ни за что не вышла бы замуж за такого, как Константин.

— Почему?

— Потому, что он не борец. Теперь я вспомнила, что мне в нем не нравилось. Он плыл по течению, не пытаясь грести к какому-нибудь берегу…

Разве не странно, что Стася говорит почти те же слова, что недавно говорила себе Наташа?

— Все ему небось казалось, как Бальзаминову, что вот выедет из-за угла карета или что там еще случится, но непременно само собой, безо всякого вмешательства с его стороны… Одним словом, авосечник… Прости меня, Господи, о мертвых либо хорошо, либо ничего, а я разболталась… Ну, что ты вскочила?

Стася, сидевшая за столом, подбежала и усадила обратно в кресло поднявшуюся Наташу.

— Обиделась за Костю? Просто я его немного знала.

— А что же ты тогда стала нарочно вспоминать о нем: «высокий, худощавый»… — передразнила она. — Даже лоб стала морщить.

— Дела давно минувших дней, — смутилась Стася, — я вовсе не хотела тебе ничего такого говорить. Видишь, стерва какая, расстроила тебя!

— Ничего, — сухо сказала Наташа.

А ей с Костей было легко и покойно! Она могла бы так Стасе и сказать, но отчего-то промолчала. Покойно. Они и в самом деле никаких особых усилий не предпринимали. Жили в малосемейке, успокаивали себя тем, что вот Олег Мартьянов разбогатеет, расплатится с ними, купят они себе здесь же двухкомнатную квартиру, а там и о детях можно подумать…

Мечтатель, совсем как известный гоголевский герой. Но и в самом деле не стоит сейчас о том говорить. Эпоха маниловщины у нее прошла. И ждать от кого-то или чего-то милости Наташа теперь не будет.

Стася, как сказал бы Наташин братец, всякую ситуацию разруливала сама. Так было еще в институте. Чуть возникала какая заминка, ее практичный ум тут же находил выход. А Наташа ждала, когда ситуация застынет. То есть в какой-то момент времени перестанет меняться. Тогда можно будет не спеша что-то сделать.

Вот и не высказала никакого желания с тем крутым познакомиться. То ли ждала случая, когда что-то этакое произойдет само, то ли Валентин все еще стоял между ней и всеми остальными мужчинами Земли.

— В общем, знай, если у тебя с родными что-то не заладится, — заключила Стася, — ты можешь полностью на меня рассчитывать… А я посмотрю, как у тебя все пройдет, и себе ребеночка рожу. У тебя будет мальчик, у меня девочка. Вырастут — мы их поженим. И будем родственниками.

Наташа уже и думать забыла, что хотела избавиться от ребенка. Теперь в ней окрепла уверенность: ее ребенок должен жить! И ей уже не нужно было ни чье-то одобрение, ни обещание помощи, даже если это исходит от такой славной женщины, как Стася Залеская.

Правда, чтобы сообщить новость матери, Наташа промаялась неделю в попытке подобрать для этого нужные слова.

Наверное, со стороны это было смешно наблюдать. Она приходила, садилась подле матери. Если та перебирала, например, гречку, то помогала ей, собираясь с духом. Если мама смотрела телевизор, Наташа ждала рекламы, во время которой мама убирала звук, — ничего не получалось. Слова — у меня будет ребенок — никак не хотели сходить с языка.

Мама сама помогла ей, в одну из попыток дочери подбодрила:

— Ну, давай уж, говори.

И тогда Наташа выпалила:

— У меня будет ребенок.

Ни охов, ни вздохов, ни крика. Немного помолчали.