Читать книгу - "Не родись красивой. Манекенщица - Мария Королева"

фотограф — запечатлевать ее в движении. Причем вся их группа — стилист, постановщик и фотограф — были отчаянными спортсменами. Они лихо носились по самым крутым трассам, а Нина только сиротливо стояла в сторонке, прижимая к груди сноуборд.

— Так дело не пойдет, — сказал на третий день фотограф, — статические планы мы уже отсняли. Теперь нам надо снять тебя в движении, чтобы была немного смазанная картинка. Это сейчас модно.

— Может быть, все-таки обойдемся статикой? — уговаривала Нина. — Я никогда в жизни не каталась на лыжах, а тем более на доске, еще ногу сломаю.

— Придется научиться, — фыркнул постановщик, — а статичные планы мы могли и в Подмосковье снять. Короче, Нина, у нас есть еще три съемочных дня, времени, конечно, мало. Так что придется нанять для тебя инструктора. Он научит кататься часа за три.

Постановщик действительно взял для Нины инструктора — высокого блондинистого француза по имени Клод. Тот, разумеется, не понимал по-русски, а Нина знала только английский, так что объяснялись они в основном жестами. Сначала, конечно, было очень неудобно, Нина не понимала, что хочет сказать ей инструктор. Но через несколько часов привыкла. Выяснилось, что устоять на сноуборде на самом деле не так-то и сложно. Клод объяснил, что Нина «гуффи», то есть человек, которому удобнее, чтобы правая нога находилась впереди. В общем, через два часа она научилась съезжать с самых плоских, детских горок не падая, запомнила несколько французских слов и приобрела миллион болезненных синяков.

— Как же я буду теперь рекламировать купальники?! — пожаловалась Нина Клоду, но он, разумеется, не понял ни слова.

— Ке? Ке? — улыбаясь, спрашивал он, заглядывая ей в глаза. Кстати, глаза у него были серые-серые, как низкое предгрозовое небо.

Нина со вздохом задрала штанину и продемонстрировала инструктору розовую припухшую коленку.

— Понимаешь, я модель, — попыталась объяснить она, — и буду завтра вся в синяках. Посмотрят на мои фотографии и подумают, что меня где-нибудь на вокзале подобрали.

— Модель, — эхом повторил Клод, — шарман, магнифик, — его комплимент относился скорее к ее голой коленке, нежели к быстро темнеющему синяку.

Он погладил ее ногу — по-дружески ласково, едва ли этот жест можно было расценить как эротическое приглашение. Если бы не выражение его глаз — они изучали Нину с насмешливым вниманием, бесстыдно путешествовали по ее губам, голой шее, выглядывающей из пушистого мохерового шарфа. Она отвернулась, стряхивая с себя этот внимательный взгляд.

— Я пошла, Клод. Спасибо. Мерси, — она бегло пожала его ладонь, — пока, гуд-бай, оревуар.

И только у себя в номере, стоя у огромного окна, Нина задумалась. Скоро ей предстоит отметить девятнадцатилетие. Это, конечно, еще очень мало, и все-таки многие ее ровесницы уже успели выскочить замуж и даже родить ребенка. А у тех, кто еще не обзавелся семьей, есть, как сейчас модно выражаться, бойфренды. По крайней мере, восемнадцатилетняя девственница (единственная ночь с Иваном Калмыком не в счет) — это нонсенс, насмешка судьбы, почти монашество.

В чем же дело? Она, Нина, очень красива и, хочется верить, неглупа. Многие стилисты говорят, что она обаятельна, что она особенная. К тому же у нее такая престижная профессия. Почему же она до сих пор одна? Не задумывалась о любви? Испугана происшествием в ночном клубе и теперь все мужчины кажутся ей монстрами? Может быть, она разочаровалась в любви, когда обнаружила на подушке Ивана Калмыка доллары?

В чем же дело? Этот инструктор, Клод, очень симпатичный мужчина, чем-то напоминает героя экранизированного скандинавского эпоса — густые блондинистые кудри, улыбающиеся серые глаза… Почему она сбежала, ведь она явно понравилась ему!

В дверь ее номера постучали. Нина открыла — с неохотой усталого человека — и обнаружила за дверью Василия Сохатого. Румяный, с сухими, обветренными губами, в ярко-красной лыжной шапке, он сиял белозубой улыбкой.

— Нин, а я на горных лыжах научился кататься, представляешь, это, оказывается, не так уж и трудно.

— А я на сноуборде, — похвасталась она, — правда, только на детской трассе.

— А где же здоровый цвет лица? Ты бледна, как мертвая панночка.

— Ну спасибо. Наверное, я никогда не бываю румяной… Скажи, Вась, а я красивая? — вдруг спросила Нина.

— Конечно, красивая, — удивленно подтвердил он и, подумав, добавил: — Самая красивая. А что?

— Да так, — она пожала плечами, — мне тут понравился один мужчина… И вроде бы я ему тоже. Но… получится ли у нас что-нибудь… И потом, я даже не знаю, где его найти.

— А, тот смазливый блондинчик? Инструктор?

— Откуда ты знаешь? — изумилась Нина.

— Видел тебя с ним. А найти его проще простого. Он ведь работает при нашем отеле. Но, по-моему, ничего хорошего в нем нет. Отвратительный тип! Такой смазливый, прямо как стриптизер какой-нибудь. — Нине показалось, что она слышит нотки ревности в его голосе.

— Ты ревнуешь? — съязвила она.

— Вовсе нет, — надулся Вася, и Нина поняла — ревнует.

— Не обижайся, — она протянула руку и погладила его по щеке, — не обижайся, хочешь, я никуда не пойду и никакого Клода разыскивать не буду?

— Его еще и Клод зовут? — фыркнул Вася. — Случайно не Ван Дамм? Конечно, куда мне против него! Блондин, высокий, да еще и Клод. Понятное дело, кого из нас любят женщины.

— Вася, ну мы же договаривались, что мы с тобой друзья. Самые лучшие, но все-таки друзья… — Нина немного растерялась.

— Да брось, подружка, — внезапно повеселел Василий, — ты что, не врубилась, я же просто тебя разыгрываю! Ты что, и правда подумала, что ты мне нравишься?

Она улыбнулась:

— Конечно, нет. Но лучше ты так со мною не шути.

— Ты меня не слушай, — подмигнул он, — у меня в Москве знаешь какая девочка. Девяносто-шестьдесят-девяносто, пятый размер груди. Вот так-то! — А глаза у него были, Нина заметила, грустные-грустные.

…Он был красив, словно Аполлон из школьной хрестоматии по истории. Загорелое, слегка обветренное лицо и бледное литое тело, тело профессионального спортсмена. И мягкие крупные ладони. И теплые темные губы.

— Нинель, шарман, же тем, же тюво. — Его вкрадчивый шепот танцевал в ее распущенных волосах.

— Бонжур, силь ву пле, — невпопад отвечала она.

И он смеялся над ее корявым французским, и она томно смеялась в ответ. Он явился в ее просторный номер с пятнадцатиминутным опозданием, он принес с собою бутылку не слишком дорогого американского шампанского «Корбель брют» и два изящных хрустальных фужера на тонких витых ножках. Нина в свою очередь позволила себе заказать в ресторане отеля свежую клубнику. Клубника эта стоила неприлично дорого, зато была сладка, как Нинино предвкушение.

Она чувствовала себя неловко в не слишком чистых лыжных штанах. Сначала собиралась надеть