Читать книгу - "Эсперанса - Наталья Шемет"

Женщина остановилась, перевела дыхание.

— И я стала писать тебе письма, каждый день. Сначала плакала. Потом просилась к тебе. Потом рассказывала, как прошел день. Писала все, что случалось хорошего. Все, что было грустного. Все, до мелочей… Как отчитывалась. Потом мне захотелось, чтобы ты мной гордился. Пришла уверенность, что ты не хотел, чтобы мне было плохо. День, когда вечером нечего было рассказать, считала прожитым зря. Эти письма спасли меня. Я втянулась в переписку с тобой… и в жизнь. Представляла, что они каким-то образом к тебе доходят.

— Я их читал. От них было светло и печально. Сначала — больно, потом — так радостно за тебя.

— А помнишь, как однажды, в нашу первую зиму, я сильно заболела и не выходила из дому, а ты не мог мне звонить, только в одно и то же время присылал sms-ки, рано утром, как будто это будильник? Чтобы не дай Бог никто не догадался…

Почувствовав, что она сильно напряглась, почти окаменела, мужчина спросил взволнованно:

— Что с тобой? Что не так?…

— Не поминай имени Его всуе… так говорят. Нельзя. Я и так нагрешила достаточно, страшно. А вдруг тут… передумают?

— Нет, — заулыбался он, погладил по спине, коснулся крыльев. Ее крылья затрепетали. — Вот же ты, наивная, смешная. Не передумают. Да и вспоминать Его можно — тут все иначе. Да и Он добрый, очень. Разве ты сама не убедилась?…

— Убедилась, — шепотом отозвалась женщина. — Убедилась…

Она немного помолчала, а потом заговорила снова:

— Хотела сказать… еще… В мою последнюю осень как-то забирала внука из школы. Шли, а дорога каштанами усеяна. Их было так много! И все падали, чуть ли не на голову. Крупные, нет, здоровенные — ужас… Набрали целый пакет. И вдруг, словно кто-то шепнул, я остановилась, глядь — два рядышком лежат. Один побольше, другой поменьше. Ярко-коричневые, блестящие, глаз не оторвать. Красивее драгоценных камней. И уж точно дороже. Я подняла их, подержала в ладонях и положила в кармашек сумки…

Они еще долго сидели вместе на облаке. Поджав под себя ноги, притиснувшись к мужчине, женщина думала обо всем на свете. Надо же, как они ужасно много говорили — после того, как она пришла сюда! Больше, чем за всю их ту, земную жизнь. Даже о том, о чем никогда бы не решились сказать друг другу там, внизу. И думали, иногда словно думали вместе. Не разжимая губ, не произнося ни слова мысленно говорили о том, как жалко, что люди часто не хотят общаться друг с другом — на земле, пока есть то время. Вечно некогда, или не хочется, или еще что-то не так. Ссорятся зря — расходятся, мучаются. Даже если на самом деле нужно расстаться — исчезают молча, оставляя другого от непонимания сходить с ума в одиночестве. Все-таки любые, самые больные слова лучше, чем внезапное исчезновение того, кто тебе дороже всех на свете, или чем недосказанность, или чем… ложь.

Эх, да что говорить… люди и добрые-то слова порой страшатся произнести. Смешными боятся показаться, наивными, даже глупыми. Так часто там, внизу, смеются над добром, считая его чем-то неумным, что ли… и не хочется выглядеть таким. Обидно до слез! И все еще хочется хорошим делиться, но больно. И внутри все есть, никуда ж не денешь — а вокруг так холодно! Замерзаешь снаружи, сгораешь внутри, не замечая. Рано или поздно становится все равно. А вслед — мы ж говорили, она не такая хорошая на самом деле, какой хотела казаться!..

И тепла в мире становится меньше — с каждой несбывшейся лаской. А свято место ж пусто не бывает — если кто-то не произнес доброе слово, не выказал любовь, не подарил тепло — значит, кто-то вскоре не сдержится и скажет гадкое, совершит мерзкий поступок, обидит…

Жалко, что это только тут понимаешь.

Как хорошо, что они не просто души! Хорошо, что могут попытаться донести все это до людей. Многие внизу чувствуют присутствие ангелов рядом, и множится добро на земле. Женщина сама убедилась, когда летала с ним вниз, пока что первый и единственный раз. Но если может быть на свете абсолютное счастье, то это было именно оно. Летать. Вместе. Делать то, что должны. Вместе. Быть теми, кто они есть. Вместе.

И просто вместе быть. Навсегда.

Два ангела знали, что у них много дел. Правда, она долго не могла поверить, понять, что да как, но он терпеливо объяснял:

— По мере сил пытаешься уберечь людей от плохого — нашептать в ухо, чтобы вот эта девчушка, например, после ссоры с парнем не тащилась по темным улицам пешком, а подождала троллейбуса — опасно по ночам одной ходить. Тем более, сегодня. Там сейчас другие шалят. Поджидают. Такие потерянные, как она — легкая добыча для них. Иногда получается помочь. Иногда нет. Люди порой так закрыты, что и ангелам не достучаться. Особенно, если очень и очень больно, не пробиться совсем. А им, другим, вполне по силам. Поэтому вот когда она идет, слезы злые утирает, а потом с половины дороги разворачивается и возвращается на остановку — так хорошо становится! Понимаешь, что от беды уберег. Куда ж ей еще и такое?…

Женщина слушала, внимала. Ей было светло, спокойно, хотя еще кололи печальные воспоминания. А он и сказал же, что совсем забыть не получится. И она была рада. До сих пор удивлялась тому, что осталась возможность чувствовать — и то, что она ощущала сейчас, не описать никакими словами, не сравнить ни с чем. Это настолько щедрый подарок, что сложно принять, невозможно поверить. Чудом было знать, что они даже, нет, не вдвоем, не вместе — единое целое. Завершив все на земле, получили право на навсегда. Говорить — обо всем на свете, о чем только можно. Держаться за руки, смотреть в глаза. И помогать. Помогать людям. Столько нужно сделать!.. Это окрыляло.

А еще…

Она встрепенулась, озорно взглянула на мужчину, откинула с глаз вечно длинную челку. Повела плечиками и расправила огромные снежно-белые крылья, цепляя краем его, сложенные за спиной.

— Хочу летать! — заявила она. И прыснула со смеху. Никогда не умела кокетничать и заигрывать — стыдоба какая…

— Моя ты ребенка, — мужчина засмеялся и в ответ расправил крылья — тоже невообразимо белые, только больше, чем у нее, мощнее. — Летать! Летать это замечательно. Только мы скоро нужны там, внизу, помнишь?

— Да. Только повтори, кто? Я еще никак не привыкну, не получается так сразу