Читать книгу - "По праву крови - Ксения Родионова"

— О, нет! Кайден! Я не хотела… не хотела…

Я обрушилась на пол рядом и спешно начертила на его груди исцеляющий круг, потянулась к силе, но сигилы блокировали её. Даже кровь почти не отзывалась. Тонкие порезы неохотно затягивались, но тут же снова открывались. А что было внутри — я даже боялась представить.

— Прости. Прости. Прости…

Я пыталась. Не получалось. Я звала на помощь. Пока охранники снимали запирающие сигилы и возились с замком, я понимала, что смысла торопиться уже не было.

Ни в чём больше не было смысла.

15. Аверс. Александр

(Вот ты и попалась.)

Тёплая капля стекала к губе, я приложил платок. Даже усиленный концентрирующим кристаллом, я не мог долго поддерживать морок без потерь. К счастью, осталось совсем немного. Отогнав мысли о разрывающей голову боли — плата за столь масштабное внушение — я вступил в камеру, приблизился и протянул руку к плечу. Проверял, достаточно ли далеко я загнал её. Не отшатнулась и не отвела руку.

Последние штрихи: Анна видела, как бездыханное тело растерзанного ею Кайдена уносили лекари, видела его кровь на своих руках и почти ощущала её сладковато-металлический дух. Запахи были самым сложным элементом морока, даже физические отклики было проще навести, чем заставить разум верить в присутствие несуществующего аромата.

Я опустился рядом и обтёр её руки.

— Сними сигилы, — её голос звучал, как шелест сухих листьев под ногами.

Мне стоило огромного труда сохранить мрачное выражение лица, так сильно триумф распирал меня, я активировал свой камень, чтобы втянуть энергию сковывающих сигилов, они постепенно померкли. Усталым росчерком Анна вспорола пространство золотым знаком. На пол рядом мягко выпали два журнала и папка.

— Ты понимаешь, что именно ты совершила?

— Плевать.

Я подхватил документы и убрал их подальше, пока она в порыве отчаяния не решила ещё что-нибудь выкинуть. Ожидавший в дверях Чан, нервно переступил с ноги на ногу, он всем видом показывал, насколько сильно не одобряет моих методов, но кому какое дело до того, что думает этот трусливый неудачник.

— Уведите, — скомандовал я. — Пусть отдохнёт.

(Мне тоже не мешало бы хорошенько выспаться.)

Но прежде, стоило засвидетельствовать эту маленькую победу. Мой путь пролегал к подземным уровням тюрьмы вместо коридоров, ведущих к морозной прохладе утра. Ночью выпал первый снег, и воздух снаружи теперь был наполнен свежестью нового начала. Внутри же всё было создано для того, чтобы подавить волю узников, начиная от узких, не пускающих лучи света проходов, с потолком, который почти скрёб макушку, и заканчивая пыточными, что слышали немало стонов и криков и могли предоставить цепным полную свободу действий для достижения необходимого эффекта, хотя в последнее время наши мудрые главенствующие инквизиторы настаивают на том, чтобы заменить старые добрые физические методы на более гуманные способы добычи информации с использованием силы. Вот только это совсем не означало, что для заключённых процесс стал приятнее.

Скрежет двери, и тот, казался задушенным мраком этих застенков. Я пригнул голову, чтобы не удариться о притолоку, входя в тёмную камеру. Щелчком пальцев направил силу к кругу света, он тускло засиял, отбросив робкие лучи на сгорбленную фигуру у стены. Его поверженный вид доставлял мне особое удовольствие. Надо признать, держался он достойно, даже после встречи с Абернати из цепных, знавшим толк в старом добром выколачивании правды тяжёлым кулаком и выкручивания фактов щипцами. Немного ранее Моррет доложила, что пока не удалось вытянуть из него ничего существенного.

(Что ж, надеюсь, последние новости заставят тебя изменить своё отношение, крысеныш.)

Я приблизился и ткнул его сапогом в ногу.

— Доброе утро, герой.

Уильямс открыл заплывшие кровью глаза, не поднимая головы, искосаглянул на меня.

— Как тебе пребывание у нас? Жалобы будут?

— Всё отлично, — он криво усмехнулся разбитыми губами. — Порекомендовал бы друзьям, да у вас тут только по приглашениям пускают.

— Вижу, у тебя ещё остались силы язвить.

Я придвинул стул и устроился на нём, демонстративно небрежно закинув ногу на ногу и как бы невзначай помахивая добытыми журналами у него перед носом. То, как он дёрнулся в оковах, значило, что нужный эффект был достигнут.

— Что с Анной? Где она?

— Спит. Наверное. У неё был тяжелый день. Хочешь покажу?

Он настороженно следил за мной взглядом. Надо признать его поимка стала огромной удачей. Дурочка Анна, думала, что защищает его, пряча за иллюзорным барьером, а на самом деле лишь ослабила его достаточно, чтобы он не убежал далеко, даже не пришлось догонять — сам приполз в ловушку. Я рассчитывал выудить из его головы сведения о местоположении анклава и планах его кураторов, но те, похоже, имели в своих рядах сильного ткача, который надежно упрятал любую информацию, способную навредить их общему делу. Моего опыта в манипуляциях с сознанием не хватало, чтобы пробить эту защиту. Зато его трогательные воспоминания и мысли об Анне дали огромный простор для творчества. О, эти приторные сантименты! Я создавал образ Кайдена-инквизитора с таким бурным вдохновением, что даже сам восхитился результатом. Как он красиво ломал её волю и крушил надежды.

Я вздохнул, делая вид, что сочувствую.

— Хочешь увидеть, как она рыдает над твоим «трупом»?

Кайден вскинул голову, когда я протянул ему образ: Анна на коленях, трясущимися руками пытается начертить исцеляющий круг на его груди.

— Она так старалась тебя спасти. Жалко, правда? Всё, во что она верила — ложь. В тебя, в себя, в эту вашу дурацкую «любовь». Теперь у неё только это. Только то, как она разрывала тебя в порыве гнева.

Кайден стиснул зубы, но я продолжил, наклоняясь ближе:

— И знаешь самое смешное? Если бы ты не вернулся за документами, она бы никогда не узнала, что ты предатель. Она, возможно, мирно сдала бы их без вопросов. Я бы даже аккуратно подтолкнул её к этому. Но ты пришёл и посеял зерно сомнения. А теперь… теперь она ненавидит тебя и меня. Правда, — я помедлил, — полагаю, в данный момент она больше всего ненавидит себя.

Я продолжил показывать ему то, каким образом Анна раскалывалась: все пытки, все те слова, что мой вариант Кайдена сказал ей, включая самые жестокие. Его восковая кожа стала настолько неприятно бледной, что багровевшие пятна от ударов почти сияли на ней.

Кайден рванулся вперед, цепи звякнули, впиваясь в запястья. Его голос сорвался на хрип:

— Сотри это! Сотри её память, тварь!