Читать книгу - "Короли анархии - Кэролайн Пекхам"

не хочется думать о таком подлом ублюдке, как я, как об одном из твоих единственных друзей, но я такой и есть. Нет, на самом деле, к черту это, ты теперь Ночной Страж, а значит, я твоя семья. И я обращаю внимание на тех, кто мне не безразличен. Так что я знаю, как ты выглядишь, когда тебя гложет горе, и я давным-давно понял, что на самом деле ты не любишь говорить об этом. И это круто. Я буду твоей боксерской грушей, если ты предпочитаешь выплескивать своих демонов подобным образом.

Я прижал язык к щеке, обдумывая его слова. Я был одиночкой так чертовски долго, что на самом деле не задумывался о том, что мне это не нравится. И он был прав, между нами была связь, которую мне нелегко было установить с другими людьми. Но, возможно, я сдерживался из-за своей семьи. Я не хотел терять кого-то еще. Но если я был готов рискнуть, позволив Татум сблизиться со мной, тогда какая причина была у меня портить дружбу с Кианом или кем-либо еще, если уж на то пошло?

— Мне нравится бить тебя по лицу, — пошутил я, и он громко рассмеялся.

— Сделай это со мной как следует, детка, ты же знаешь, как мне это нравится, — поддразнил он, поднимаясь на ноги и стаскивая футболку, обнажая свои татуировки и заставляя меня посмотреть на него снизу вверх.

— У меня был брат, — сказал я, не вставая, чувствуя, что должен рассказать ему что-то правдивое, даже если не могу рассказать всю историю. — И я думаю, я никогда по-настоящему не хотел быть близким с другими парнями с тех пор, как он умер, потому что мне ненавистна идея заменить его или пытаться подражать этой связи с кем-либо, кто не он.

Киан кивнул, как будто это действительно имело для него смысл, и почесал ребра, где красовалась татуировка в виде летящего ворона, и мой взгляд с интересом скользнул по еще нескольким его чернилам. Он действительно был художником и заменил холст своим телом.

— У меня нет кровных братьев, — медленно произнес он. — Поэтому я даже представить себе не могу, каково это — потерять одного из них. Тем не менее, в моей семье, скорее всего, все братья, которые у меня были, в любом случае были бы коварными сукиными сынами. Но я выбрал себе двух братьев — фактически, сейчас их трое. И я не могу сказать, что то, что я впустил тебя в семью, уменьшило мою любовь к остальным. — Он пожал плечами. — Так что, может быть, перестанешь сомневаться, что все это дерьмо значит для тебя или твоего прошлого, и просто делай то, что считаешь правильным. Если то, что ты один из нас, делает тебя счастливым, тогда будь… счастлив. Хуй знает, в этом мире более чем достаточно того, из-за чего ты большую часть времени чувствуешь себя дерьмово.

— Для тебя это… очень глубоко, — сказал я, поднимаясь на ноги, когда посмотрел на него, и ухмылка тронула его губы.

— О да, я хорош в глубоком. Просто спроси Татум. Девушке нравится по-настоящему глубоко. Но я полагаю, ты уже и сам понял это, да? — насмехался он, и я точно вспомнил, почему я считал его мудаком в девяноста девяти процентах случаев, когда во мне поднималась ревность, разжигая затаенный гнев из-за моей ссоры с девушкой, о которой шла речь. — Ты не хочешь рассказать мне, почему она ворвалась обратно с этой маленькой тренировки, которую вы двое провели, выглядя такой возбужденной и совершенно неуместно озабоченной? Мне пришлось довести ее до четырех оргазмов, прежде чем она хотя бы начала успокаиваться…

Я ударил его в живот голым кулаком, и он шумно выдохнул, смеясь сквозь боль.

— Это из-за того, что ты не смог попасть в точку? — он попятился, задыхаясь, явно подначивая меня, но я позволил ему сделать это, потому что хотел выплеснуть часть своего собственного гнева, и я знал, что именно этого он и добивался.

— Значит, все, что у нее с тобой есть, — это секс? — Усмехнулся я, преследуя его. — Потому что я ни за что на свете не поверю, что ей нравится быть рядом с тобой из-за твоих захватывающих навыков общения.

— Ты пытаешься разозлить меня, предполагая, что моя девушка хочет меня только из-за моего члена? — он рассмеялся. — Потому что в таком случае ты бы не услышал от меня много жалоб.

Киан замахнулся на меня, но мне удалось блокировать удар, прежде чем я ударил его кулаком по ребрам, попав этому ворону прямо в его самодовольную мордашку.

— Это нехорошо, идиот, — проворчал я, когда он ударил меня коленом в бок, и боль рикошетом пронзила мою плоть.

— Что ж, к твоему сожалению, ей нравится во мне все. Но я признаю, что мой член занимает довольно высокое место в списке. Хотя не могу сказать, что был бы против посмотреть, как ты перегибаешь ее через свой стол и шлепаешь ее своей указкой. Держу пари, ей бы понравилось, если бы мы попросили.

— Прекрати отпускать шутки про учеников и учителей, — рявкнул я, выбивая из-под него ноги с торжествующим лаем. — Это не имеет никакого отношения к тому, что у нас с ней есть.

Мы вступили в яростную битву кулаков и силы, катаясь по твердому полу, и я застонал, когда он ударил меня с силой гребаной кувалды. Нам не следовало делать это без перчаток, и я знал, что завтра мы оба будем в синяках, но сейчас было слишком поздно что-либо предпринимать.

Получив гораздо больше ударов, чем хотелось, мне удалось перевернуть его под себя и заломить его руку за спину, ударив коленом в позвоночник, чтобы удержать его там.

Я громко сосчитал до трех, зная, что он слишком упрямый ублюдок, чтобы сдаться самому, затем поднялся на ноги. Киан перекатился на спину, тяжело дыша и смеясь, его грудь блестела от пота.

— Ты обидчивый из-за отношений между ученицей и учителем, потому что не хочешь, чтобы я подумал, что ты тоже хочешь меня поколотить? — пошутил он, потому что, очевидно, искал еще одного пинка.

— Отвали, — беззлобно прорычал я и потянулся за полотенцем из своей сумки в углу комнаты, чтобы вытереть лоб.

— Итак… Сэйнт заявил о своих правах на нашу девушку, потому что у него крошечная дырочка в плече, и оставил нас на скамейке запасных до дальнейших распоряжений, — сказал он, вставая и следуя за мной через комнату. — Это оставляет нам два варианта — мы либо отсасываем друг у друга, чтобы