Читать книгу - "Короли анархии - Кэролайн Пекхам"

Но это не означало, что я собирался позволить этому животному выйти с ней на ринг.

Она снова набросилась на меня, и я нанес удар по ребрам, прежде чем ответить ударом в живот.

Мы быстро втянулись в бой, рычали, наносили удары кулаками и дрались с отчаянной настойчивостью, в ее движениях была резкость, как будто у нее заканчивалось время.

Мне удалось отбросить ее на несколько шагов, но она быстро бросилась на меня снова, низко пригнувшись и ударив плечом в живот с достаточной силой, чтобы вывести меня из равновесия. Ей удалось обхватить мою ногу своей, прежде чем я успел выпрямиться, и мы вдвоем рухнули на маты.

Татум была полностью поглощена своим гневом и горем, и, оседлав меня за талию, наносила удар за ударом, ее дыхание было прерывистым, а глаза наполнились слезами, которые она отказывалась проливать.

Я сопротивлялся, но недостаточно сильно, чтобы сбросить ее с ног, принимая ее гнев и горе и позволяя ей выплеснуть их в мое тело, пока сила не покинула ее конечности, и она не сорвала перчатки, швырнув их через комнату с рычанием безнадежного разочарования.

— Это чертовски больно, Нэш, — выдохнула она, ее голос был надломленным, пустым, когда она опустила подбородок, и ее светлые волосы каскадом упали вперед, скрывая красивые черты лица.

— Я знаю, принцесса, — ответил я, позволяя своему горю тоже проявиться, когда оно остро поднялось в моей груди, чтобы встретиться с ее.

Она наклонилась и крепко поцеловала меня, у меня перехватило дыхание от прикосновения этих полных губ к моим и вкуса ее душевной боли на языке.

Руки Татум скользнули вниз по моей футболке, которая прилипла ко мне от пота после нашей тренировки, и она прижалась к моему члену, из-за чего мне было трудно думать о чем-либо, кроме нее.

Я подвинулся, чтобы сесть, целуя ее в ответ, и она резким рывком стянула мою футболку через голову, остановившись, чтобы сорвать и перчатки, когда рубашка зацепилась за них.

— Подожди, — пробормотал я ей в губы, когда наше тяжелое дыхание наполнило комнату, и мне пришлось бороться, чтобы удержать свои мысли, когда я попытался оторваться от нее. Я был опьянен этой девушкой. Полностью, беспомощно, опьяненный и сошедший из-за нее с ума, но мне нужно было попытаться вернуть себе хоть каплю контроля, потому что если бы мы сделали это здесь, то я знал, что мы просто продолжали бы рисковать, трахаясь везде, где только могли. — Нас могут поймать, — выдохнул я. — Давай просто подождем, пока не вернемся ко мне. У меня чертова тонна нездоровой пищи, свечей и всякого романтического дерьма…

— Просто трахни меня, Нэш, — ответила она, прижимаясь ко мне так, что это серьезно заставило меня изменить свое мнение по этому поводу, но я действительно хотел попытаться относиться к этому хотя бы немного разумно.

— Да ладно тебе. Мы можем вернуться ко мне минут через пятнадцать, и тогда я обещаю, что сделаю тебя…

— Я не могу прийти к тебе сегодня вечером, Нэш, — фыркнула Татум, отстраняясь на дюйм, чтобы она могла смотреть на меня, и мы больше не целовались между каждым словом.

— Но это моя ночь с тобой, — запротестовал я, понимая, что звучу как маленькая сучка, но не в силах сдержаться, чтобы не сорваться с языка. — Я трахаю тебя только раз в четыре ночи. Не нужно упоминать тот факт, что я считал гребаные дни. Мы пропустили нашу последнюю назначенную ночь, потому что Сэйнт вел себя как придурок по поводу приема обезболивающих таблеток, но прошло уже больше недели, и он пошел на поправку. Кроме того, мне было насрать, принимал он таблетки или нет. Этот засранец заслуживал хотя бы небольшой боли. Это было лучше, чем то, что получил мой брат.

— Извини, Нэш, но я не могу прийти и остаться с тобой на ночь. Я все еще нужна Сэйнту. Он больше никого не слушает, и я не хочу, чтобы его выздоровление пошло насмарку из-за того, что он слишком упрям, чтобы позаботиться о себе.

— Кому какое дело? — Рявкнул я, сексуальное расстройство и моя ненависть ко всему, что происходит с Мемфисом, столкнулись, сделав меня злее, чем обычно. — Этот ублюдок творил с тобой всякую хуйню, не говоря уже о том, что его семья сделала с моей. Где твои письма, Татум? Он все еще держит их под замком? Все это полный пиздец, и ты это знаешь.

Челюсть Татум сердито сжалась, и она откинулась назад еще больше, ее руки соскользнули с моей груди, когда она скрестила руки на груди и сердито посмотрела на меня.

— Сэйнт чуть не погиб, пытаясь защитить меня. Меньшее, что я могу сделать, это убедиться, что он не получит необратимых травм, — яростно прорычала она, не оставляя места для споров. Но это была чушь собачья, и она это знала. Я мог бы смириться с тем, что у нее что-то было с Блейком и Кианом, но Сэйнт был вырезан из шкуры дьявола.

— И что? Он подставился под пулю из-за тебя, и теперь ты потеряла интерес ко всем нашим планам? — Потребовал я, мое сердце бешено колотилось в груди, пока я обдумывал это. Я не хотел признаваться, какое облегчение испытал, когда наконец получил помощь в моей вендетте против семьи Мемфиса, но мысль о том, что она откажется от меня, была подобна кинжалу, вонзенному прямо мне в спину и повернувшемуся.

— Это не то, что я сказала, — прорычала Татум, вскакивая на ноги, как будто хотела увеличить расстояние между нами, и я тоже встал, свирепо глядя на нее, стоя над ней и ожидая услышать, что, черт возьми, она скажет по этому поводу. — Но ты же понимаешь, что обвинять Сэйнта в том, что сделал его отец, — это точно так же, как Ночные Стражи обвиняли меня в заражении вирусом «Аид». Они верили, что мой отец несет ответственность, и поэтому заставили меня заплатить. Чем же твое преследование Сэйнта отличается от этого?

— Вряд ли ты можешь сравнивать себя с Сэйнтом Мемфисом, — прорычал я. — Он гребаное чудовище. Он практически поработил тебя, он наполовину утопил тебя, запер в гробу, заставил поверить, что уничтожил те письма…

— Я знаю, — она почти кричала на меня. — Я точно знаю, что он, черт возьми, со мной сделал! Но я также начинаю думать, что понимаю его. И я не думаю, что мы улавливаем хоть половину того, через что он прошел