Читать книгу - "Сахарная кукла - Соро Кет"

Теперь – знала.

– …Что ты здесь делаешь? – вырвалось у меня, при виде Филиппа.

Филипп укоризненно склонил голову и поставил передо мной чашку.

– Я здесь живу, – он обжег губу, тихо выругался, подул на свой кофе.

Потом, вдруг, стрельнул в меня глазами.

– А ты?

Я забыла, что хотела сказать. От его близости мозг плавился и растекался в лепешку. И Филипп видел это. И улыбался одними глазами, как Тайра Бэнкс в старых выпусках «Топ-модели по-американски», которые так любила когда-то Джессика.

– Я имела в виду… Я думала… Ты был в клубе. Я думала, ты ночуешь с моделями.

Филипп снова обжегся. Подлил холодной воды и, попробовав, с наслаждением сделал большой глоток.

– Я был в клубе, – сказал он, – чтоб не видеть ее. Когда я прочитал твое сообщение, то с облегчением поехал домой. Если бы я знал, что ты здесь, то лег бы в твою постельку… Но я решил, что ты уехала к Маркусу.

– Не уехала. Хотела побыть одна.

– Я, если честно, не понимаю, чего ты возишься с этой нежитью.

Я отвернулась и стала машинально перемешивать овсяную кашу. Была лишь одна причина: он сам. Вскинув глаза, я поймала взгляд Филиппа, утонувший в разрезе моей-его бывшей рубашки. Он неспеша обошел наш круглый кухонный стол. Словно невзначай задев меня бедром, сел напротив. И снова уставился, как британский ученый, наблюдающий за поведением крыс.

Я смутилась; низ живота тянуло, соски торчали, как гвозди, шоркая о гладкую, почти невесомую ткань. Еще чуть-чуть и он меня же натычет носом в заляпанный стул.

– На тебе моя рубашка смотрится куда лучше, чем на моделях, – поразмыслив, сказал Филипп и очень громко втянул в себя кофе.

Если бы мать-графиня слышала эти звуки, она бы подлила бы яду, чтоб Филипп не позорил ее.

– Расслабься, Ви, я ни с кем не сплю. Что пишут в Инсте – неправда. Этим девушкам я не нужен. Только, чтобы платить…

Я бы расслабилась, но из меня текло и я сама уже ощущала запах. «Как алоэ и персики, – как-то сказал Филипп и рассмеялся. – Я начинаю понимать педофилов!»

Он встал, поставить пустую чашку на раковину. До каши никто из нас не дотронулся. Я тоже встала. Пора была бежать в ванную, принимать душ. Помощник Лизель, который отвозил меня в школу вместо Михаэля, был точен, как снайперская винтовка.

Я посмотрела на чашку Филиппа и умилилась вновь. Он никогда не ставил чашку в посудомойку, никогда в саму раковину. Только на край. Почему – я не знала, но знала – чашка его. Иногда, в тоске по его губам дойдя до убогости, я целовала край его чашки.

– Знаю, что я не должен… Знаю, что в других девках те же отверстия, но… У тебя есть то, чего у них нет… И я все думаю: будь они богаты, стали бы они так меня хотеть? Без расчета на брак. Лишь для удовольствия. Может я и скот, как все говорят, но мне приятно, когда партнерше приятно.

Я покраснела, опустив голову и даже не сразу сообразила, как его руки сжались на моей талии. Он соединил пальцы и легко, как птицу, подняв меня, усадил на стол. Стоя меж моих раздвинутых ног, которые сводило от возбуждения, Филипп положил ладони мне на колени. Медленно и торжественно, словно пианист, кладущий руки на клавиши.

– Представь, как не повезет какому-то парню, который решит с тобой замутить, – он говорил настолько серьезно, что у меня от испуга похолодело внутри.

Грудь больше не росла, но мое тело все еще менялось и развивалось. Я все еще не была уверена, что в нем хорошо, а что нет? И от того, как Филипп это сказал, я скукожилась. Что, если что-то со мной не так? Что если он что-то видит, чего я в своей неопытности, пока не знаю?

– Почему – не повезет?

Филипп поднял глаза. В них плясали смешные искорки.

– Потому что я прикончу того, кто к тебе притронется.

И он притронулся сам. Прямо на разделочном столе. Крепко-крепко зажав мои колени под мышками.