Читать книгу - "Метка Вечных - Валентина Зайцева"

Я поблагодарила его и подняла стакан к губам. Чай издавал землистый, терпкий аромат. Вкус оказался не таким уж плохим, надо признать. Немного горьковатый, но с приятной травяной полнотой. Не было той приторности и цветочной слащавости, которая обычно так отталкивала меня в чае. Сайлас поставил на стол небольшой поднос с плодами странноватого вида, и я выбрала несколько штук, напоминавших виноград, и принялась их жевать. Вкус был необычным, но вполне сносным.

К тому же само действие — то, как он заваривал для меня чай, пытался сделать так, чтобы мне было удобно, — казалось, доставляло вампиру, или кем бы он там ни был, какое-то особое удовольствие. На лице Сайласа впервые появилось выражение, похожее на довольство, хотя эмоциональный диапазон этого человека был примерно, как у булыжника на мостовой. Чувства его были настолько тонки и едва уловимы, что разглядеть их было почти невозможно.

Сайлас привёл меня на кухню, которая выглядела вполне обжитой. Он даже извинился за её состояние, и я едва не рассмеялась — до чего же он был вежлив! У этого человека были изысканные манеры, отточенные временем, и это красноречиво свидетельствовало: он действительно настолько древен, как и утверждал.

Он усадил меня на высокий табурет возле массивной столешницы с деревянным верхом, расположенной в центре помещения, а сам принялся заваривать чай. Поверхность столешницы была истёрта на разную глубину — настолько долго и интенсивно ею пользовались. Толстое дерево несло на себе следы столетий.

— Обычно мы не приводим гостей на кухню, — заметил он.

— Я пленница, а не гостья, — напомнила я ему.

Это замечание заставило Сайласа замолчать, и я почти пожалела, что задела его за живое.

Наблюдая за тем, как он заваривает чай, я могла хотя бы несколько минут посидеть в тишине и собраться с мыслями. Кухня выглядела так, словно принадлежала какому-то старинному замку — впрочем, как и всё остальное в этом месте. Одну из стён занимал огромный очаг, его неровно выложенные кирпичи почернели от многолетней копоти. В массивных кованых кронштейнах покоились железные поворотные рычаги, на которых с лёгкостью держались гигантские котлы и чаны.

В помещении пахло дымом и готовящейся пищей — как от костра где-нибудь в сибирской тайге. Когда Сайласу понадобилось вскипятить воду, он поставил чайник на обычную плиту и включил её. Плита издала знакомое щёлканье — пьезоподжиг зажёг газ с привычным звуком.

— Это место — настоящая мешанина, — заметила я вслух.

Блендер стоял рядом со старинной деревянной ступкой с пестиком. И тот, и другой выглядели одинаково потёртыми от использования. Газовая плита, о которой мечтал бы любой повар, соседствовала с массивным средневековым очагом.

— Это точное наблюдение, — ответил Сайлас. Он уселся напротив меня за столешницей и принялся готовить себе чай. — И оно справедливо не только для этой кухни. Мы собираем с Земли то, что нас интересует. Но поскольку мы не стареем и не умираем, как вы, люди, то склонны сохранять привязанность к старине. — Он обвёл рукой пространство вокруг. — Как вы верно подметили, эта комната представляет собой собрание разных эпох и влияний. Так же устроен и наш мир в целом. Мы развиваемся и эволюционируем по-своему, но при этом заимствуем из вашего мира то, что можем получить.

Каким-то странным и извращённым образом всё это начинало обретать смысл. Почему все узники казались им такими ценными и захватывающими. Почему их так заботило, чтобы рана на моей руке не загноилась. Почему-то существо-хваталь хотело разглядеть, что же я собой представляю.

Если здесь никогда ничего не происходит, никто не стареет и не умирает, это должно быть похоже на заточение в чистилище. Секундочку.

— Я что, я.… это... — Я запнулась, крепче сжав стакан с чаем в руках. — Это что, ад?

Сайлас рассмеялся — тихо, но с искренним весельем — и покачал головой. Его смех оказался приятным, тёплым, словно огонь в печи морозным вечером. Когда смех стих, на его лице появилась настоящая улыбка. Возможно, он и был чудовищем, но бояться его было трудно.

— Нет, дорогая моя, — сказал он. — Это место существовало задолго до того, как появилось это название. Хотя те, кого вы здесь встретите, и вдохновили многие мифы и легенды вашего народа о тёмном месте, что лежит под землёй, можете не опасаться. Вы не в каком-то пылающем загробном мире.

Я выдохнула с облегчением и снова отхлебнула чаю. Он правда помогал мне почувствовать себя лучше. Руки почти перестали дрожать. А ведь я не ела с тех пор... ну, сама не помнила с каких пор.

— В каждой культуре вашего мира есть сказания о демонах, о чудовищах и диковинных созданиях. Когда ваш мир и Нижнемирье соприкасаются, мы можем переходить из одного в другой. Истории могут не совпадать с реальностью, но вдохновение для них черпается из нас, — добавил Сайлас.

Мы сидели в молчании довольно долго, пока я переваривала всё, что он мне рассказал. Я бы ни за что не поверила ему, если бы не видела собственными глазами доказательств обратного. Чудовище в коридоре. Тот факт, что я размозжила Каелу череп, а он всё ещё был жив и здоров. Зияющая чёрная дыра в пространстве. Вампирский труп. Уродец, преследующий меня во снах. Всё это было реально. И потому у меня не было причин сомневаться в его словах, даже если жить в отрицании было бы куда легче.

— И вы совершенно точно уверены, что с Гришей всё в порядке?

— Обещаю вам, — ответил Сайлас с лёгкой, едва заметной улыбкой в мою сторону. Моё беспокойство о друге казалось ему гораздо более трогательным, чем забота Торнеуса, во всяком случае.

— Что теперь будет с нами? Мы «присоединимся» к вам, отлично, но как именно? — спросила я.

— Мы отведём вас к Источнику Вечных.

— К Источнику Вечных?

— К изначальным существам, что правили этим миром. Источнику всего, чем мы являемся. Нашим первобытным богам, если угодно, — пояснил Сайлас.

— А потом что?

— Обряд Падения, где вам покажут, какой путь вы можете избрать. Считайте это посвящением в наш мир. Возвращением домой. Хотя его исход может принять множество форм, бояться не стоит. Вы выйдете из него перерождённой и обновлённой. — Сайлас мягко улыбнулся мне.

Падение. Человек из моего кошмара — Самир — использовал это слово. Падение. Он сказал, что я ещё не Пала.

Я почувствовала, как из