Читать книгу - "Предатель. Мы (не) твои - Мила Гейбатова"

– Только не говори, что там пришла твоя мама, – произношу, и из меня вырывается нервный смешок. – Ты, конечно, знаешь, кого я обвиню в этом визите, да?

– Обвиняй, Рита, я бы все равно отправился на твои поиски, и мы бы в любом случае пришли в эту же точку, – отвечает Демид, хмуро рассматривая входную дверь. – Разве что мог бы не говорить им, что занимаюсь именно твоими поисками. Но я не хотел рвать отношения с родителями полностью, это ведь мама с папой, какими бы они ни были. Один раз уже пытался не общаться с ними.

Вот жажду я злиться на Волчанского, правда, жажду. Но не могу.

Он один раз ушел из родительской семьи ко мне, я тогда не лезла, он сам так решил. Но хорошо ли это было? Разумно?

Не уверена.

Тем более они его перетянули обратно. Пусть и с просьбой о глобальной помощи.

Но ведь Демид не канат, чтобы его тягать туда–сюда. Да и я не собираюсь играть в эту игру. Я встречала семьи, где законная супруга постоянно негласно воюет со свекрами в перетягивание мужа. Такое себе удовольствие, как по мне.

Я не буду ставить ультиматум: либо они, либо я. Я просто уйду в сторону. Для меня не участвовать в этом фарсе уже победа. Если мужчина не может самостоятельно найти баланс между родителями и собственной супругой, то, может, стоит дать ему повзрослеть и понять, как жить в мире со всеми.

Новый звонок в дверь заставляет меня подскочить на месте.

– Твою дивизию, я сменю звонок на что–то милое и тихое, – ругаюсь, подходя к двери и заглядывая в глазок. Стою несколько секунд, смотрю на двух людей по ту сторону и не верю увиденному. – Хм, что ж, – делаю шаг назад, – там действительно твои родители. Ты им любезно подсказал, где я живу? Очень мило с твоей стороны.

Договариваю, а сама лихорадочно думаю, что мне делать, куда бежать, кому звонить. Сейчас эта семейная группировка выкрадет у меня двойняшек, а я останусь одна.

Плевать, что они будут действовать не по закону. Пока их поймают, если поймают! Еще и шумиху поднимут, что я скрывала драгоценных внуков, отцу не сказала о детях, сволочь такая.

– Я им этого не говорил. Видимо, отец умеет заниматься поисками лучше меня, – произносит мрачный Демид, тем временем за дверью уже нервничают.

– Открывайте! Мы слышим вас! – кричит мать Волчанского.

А она мне всегда казалась более сдержанной нежели отец Демида, Григорий Волчанский. Правда, я с ними обоими ни разу не общалась вживую, семьей не вышла, чтобы со мной знакомиться.

Зато как родила Антошку и Сашеньку, так сразу в угодные записали. Или, вернее, не меня, а детей моих. Тем более внучку Сашеньку. Знала бы, по–другому назвала бы дочь. Но кто ж мог предположить, что у нас с мадам Волчанской окажется один вкус на женские имена.

Резко хватаю телефон с тумбочки и отправляю экстренное сообщение матери и отцу. Не хотела бы я ввязывать сюда их, люди немолодые, особенно папа, а тут разборки. Но больше мне обратиться не к кому, заинтересованных лиц нет.

Не тем я занималась в родном городе, совсем не тем. Лучше бы связи старые попыталась восстановить. Кажется, Лешка Иванов, мой одноклассник, в полиции служит, было бы полезное знакомство.

Теоретически я могла бы не открывать, а позвонить в службу спасения и сказать, что ко мне ломятся. Пожалуй, не самый плохой вариант, мне нравится.

Мои пальцы уже набирают заветные три цифры, как Демид делает резкий шаг вперед и открывает замок на моей многострадальной двери.

– Алло, говорите, что у вас случилось? – доносится до меня из динамика телефона, а я стою и молчу, лишь через несколько секунд произношу фразу, не предназначенную оператору службы спасения.

– Предатель, какой же ты предатель, Волчанский.

Демид бросает на меня нечитаемый взгляд, но ничего не говорит в ответ. Девушка–оператор из службы спасения уже отключилась, и я осталась один на один с врагами.

Глава 53

Но происходящие дальше события заставляют меня засомневаться в том, что я правильно разгадала мотивы всех собравшихся в моей маленькой квартире.

– Сын? Ты как здесь с утра пораньше? – спрашивает мать Демида, Татьяна, кажется, если мне память не изменяет. – Мне казалось, ты только на моменте осознания произошедшего, да и девочка тебя не признает.

– Здравствуй, мама, здравствуй, папа, – Волчанский чинно здоровается с собственными родителями. – Как добрались? Неплохо? На машине ехали, я полагаю. Поезд имеет ограниченный график, а аэропорта здесь нет.

– Да, Евгений довез, ему не привыкать ко внеурочной работе, – вместо Татьяны отвечает Григорий, он выглядит гораздо спокойнее и собраннее своей супруги. – Танечка, сделай шаг вперед, пожалуйста, дверь надо закрыть, я не хочу становиться развлечением местных жителей.

– Да–да, соседка у меня очень любопытная, Демид ее встречал, когда мишек с цветами приносил, – киваю. – А вы не стесняйтесь, проходите, гости дорогие, – мой голос звучит ядовито, жаль, он не в состоянии физически отравить пришедших.

– Маргарита, здравствуй. Мы с пустыми руками, торопились, Татьяне казалось, что вы с Демидом совершите очередную ошибку. Но Евгений получил задание, я его отправил по магазинам за подарками. Так что не думай, мы позже вручим гостинцы, – флегматично отзывается старший Волчанский.

– Всю ночь человек провел за рулем, а наутро вы его отправляете по магазинам вместо сна хотя бы в машине. Да на вас профсоюза нет, Григорий, – укоризненно качаю головой.

– А ты не дерзи, девочка, не доросла еще, – следует ответ, вновь с флегматичными интонациями.

Нервы у мужчины хорошие, я поняла.

– Отец, попрошу тебя не разговаривать в подобном тоне с Маргаритой, – Демид делает шаг ко мне и кладет руку на мою талию, слегка сжимая ее, как бы предупреждая, чтобы я не вздумала дергаться.

У нас здесь спектакль для меня или для родителей? Я начинаю путаться.

– Нормальный у меня тон, вежливый, – говорит Григорий, прищурившись, разглядывая руку своего сына на моей талии. – По твоему утреннему звонку не было похоже, что между вами то, что ты мне тут пытаешься продемонстрировать.

– Мой утренний звонок предназначался не тебе, а маме. Я до сих пор продолжаю верить в то, что она лучше тебя, и что ей важно мое мнение. Наивный дурак, – произносит Демид с горечью в голосе.

Испытываю иррациональное желание поддержать его, пожалеть. Но почти тут же одергиваю себя. Передо мной все еще может разыгрываться представление века, именно передо мной, а не встреча по типу «стенка