Читать книгу - "Змеи Неба и Пламени - Ребекка Кенни"

— Хочешь помогу? — спрашиваю я.

— Это песок, — рычит он. — Он не… я не могу… как вы, люди, можете существовать с такими отвратительно узкими ногами?

Я подхожу ближе, протягиваю обе руки. После нескольких проклятий и неудачных попыток он сдается, хватается за мои пальцы и, наконец, с трудом поднимается. Его высокая, подтянутая фигура качается рядом со мной, его твердая грудь касается моей.

В моей голове тут же возникают образы — лицо дракона между моими бедрами, его язык, проникший в меня. Я помню ощущения, когда я ехала на его спине — восторг от того, что такое мощное существо подо мной. Я тогда чувствовала себя развратной, возбуждённой им, и ненавидела себя за это. Но теперь он уже не дракон. У него широкая, теплая грудь, мускулистые руки и пальцы — боже, какие сильные пальцы, с темными когтями. Когда он двигается, на его коже появляется мерцание, как легкое свечение драконьего огня, скрытого глубоко внутри.

Мне так хреново.

— Давай тебя приведем в порядок, — решительно говорю я. — Смотри под ноги. Потихоньку.

Мы заходим в океан, пока вода не поднимается ему до колен. Пока шли, он не переставал смотреть вниз, между своих ног, на маленький, но весьма приличный мужской орган, который там болтался. Видимо, это его не устраивает.

— В чем дело? — спрашиваю я.

Он смотрит на меня с трагическим выражением на лице.

— Он такой маленький.

Я сдерживаю смех, не веря своим ушам.

— Нет, он совершенно точно не маленький. Может, по сравнению с твоим драконьим членом, но для человека это очень даже крупный. И очень даже неплохой, — черт, мне нужно заткнуться. — Ладно, давай зайдем немного глубже, чтобы ты мог помыться, а потом найдем укромное место, без ветра.

— Я чувствую себя таким крохотным и голым, — говорит он, содрогаясь.

— Ты и есть голый.

— Это не только отсутствие одежды. Я чувствую себя слабым. Беззащитным. Уязвимым. Как вы живете так? Вы, должно быть, все время боитесь.

— Иногда. Особенно когда меня хватает гигантский дракон и уносит далеко от всего, что я знаю.

— Понял, — бурчит он.

Мы заходим еще глубже, вода доходит ему до талии. Он упирается одной рукой в мое плечо, чтобы не потерять равновесие, пока отмывает песок с нижней части тела и смывает кровь с торса и рук. Он морщится от жжения соленой воды, показывая ряд белоснежных зубов с острыми, как у хищника, клыками.

На его коже есть несколько ран. Видимо, те места, где была вырвана чешуя, перешли на человеческое тело. Но они не такие глубокие, как были у формы дракона.

Большая волна накатывает, и я твердо ставлю ноги, помогая ему оставаться на месте, пока она не накроет нас обоих и не пройдет дальше, уносясь к берегу.

— Волны легко могут унести нас, — говорит он. — С такой тонкой кожей почти нет защиты от стихии.

— И теперь ты понимаешь нашу привязанность к одежде.

Он смотрит на меня, в его темных глазах появляется блеск осознания — почти восхищение.

— Для того, чтобы выжить в таком теле, нужно особое мужество. Чтобы создать что-то из своей жизни, чтобы найти радость, когда ты так слаб и беспомощен.

Я закатываю глаза.

— Мы не так беспомощны, как ты думаешь.

Мы снова идем к берегу, и я веду его вверх по пляжу к большому плоскому камню, частично скрытому другим огромным камнем, который нависает над ним под углом, образуя укрытую нишу. Я сажусь в позу лотоса под наклонной плитой. Киреаган опускает свой зад рядом со мной и пытается сесть, скрестив свои длинные ноги, но выходит немного неловко. Через мгновение он сдвигается вперед, чтобы освободить место для головы, чтобы рога не скребли о камень.

— Это сон, — говорит он совершенно спокойно. — Я был проглочен воратрицей, и я вижу это во сне, пока перевариваюсь в его животе.

Я тянусь к нему, беру его сосок между большим и указательным пальцами и кручу.

— Черт! — восклицает он.

— Вот тебе доказательство, что ты не спишь.

Он смотрит на себя, потом трогает свои соски.

— Это странно. Они как твои молочные железы. Они дают молоко?

— Я отдам тебе все украшения, что на мне, если ты больше не скажешь слово «молочные железы». И нет, ты — мужского пола, так что кормить никого не будешь. Боже.

— Еще одно упоминание о «боге», — говорит он. — Ваши люди поклоняются богу?

— Скорее, идее о боге. Творцу. Существо силы, которое привело мир в движение. Сейчас его чаще всего используют как ругательство.

— Мы верим в Строителя Костей. — Вместо того, чтобы пояснять, он начинает трогать свой член. Он поднимает его, рассматривая свои яички. — Что это?

Я прикладываю руку к лбу.

— Почему? Почему именно я? Почему мне приходится объяснять это тебе?

— Я откровенно делился информацией о своем виде, — холодно говорит он. — Ты можешь хоть немного отплатить за это.

— Это твои яички. Когда ты достигаешь оргазма, именно оттуда выходит сперма. То есть, э…

— Семя, — говорит он.

— Это почти так же плохо, как «молочные железы», но да.

— Эти части тела у драконов внутри, — замечает он.

— Творец оставил их снаружи, когда формировал человеческих мужчин, чтобы нам женщинам было что пнуть.

Киреаган не отвечает. Он внимательно рассматривает головку своего члена.

— Думаю, мне не стоит здесь быть, — говорю я, вставая и ударяясь макушкой о наклонную каменную плиту. — Ай! Черт.

— Вид моих гениталий вызывает у тебя дискомфорт, — говорит он. — Хотя я видел все твои части и даже пробовал их.

— Это не имеет значения, — задыхаюсь я, держась за голову. — Боже, как больно.

— Мне тоже больно. — Он меняет позу, вздыхая. — Боль и дискомфорт кажутся более сильными в этой форме. Не удивительно, что ты всегда такая неприятная.

— Я неприятная? Ты непереносимый ворчун. Если я время от времени бываю неприятной, так это потому, что меня похитил высокомерный дракон, который считает, что имеет право забрать меня и решать мою судьбу.

— На войне такие права принадлежат победителю. Я забрал тебя. Я владею тобой.

Его голос не так глубок, как в форме дракона, но, когда он произносит эти слова, мое тело мгновенно нагревается. Это, конечно, бунт, но что-то еще — извращенное наслаждение, которое пронизывает мой живот, смешанное с чувством вины, потому что мне не должно нравиться, когда он говорит такие ужасные вещи.

— Ты не владеешь мной, — произношу я, но слова звучат не так твердо и дерзко, как я хотела. — Ты не можешь владеть человеком,