Читать книгу - "Златовласая амазонка - Елена Арсеньева"

Лелуп! Возможно ли, чтобы еще и этот кошмар прибавился к тому ужасу, который она вынуждена наблюдать? Не довольно ли, что они с Матреной Тимофеевной беспомощно глядят, как солдаты со злорадными выкриками поставили князя на ноги? Голова его свесилась на грудь, из рассеченного лба струилась кровь, но, не давая врагу долго торжествовать, он подобрался, распрямил плечи, улыбнулся дерзко…

– Родной мой! – выдохнула Матрена Тимофеевна. – Красавец!

А он и впрямь был красив – даже сейчас: бледный, глаза прищурены, светлые брови вразлет – весь словно летел, и что ему враждебные руки, державшие его мертвой хваткой?!

Его прислонили к дереву, и какой-то драгун приставил к его горлу палаш. Князь смотрел на него с равнодушной полуулыбкою, словно не понимал, что одно небрежное движение француза может лишить его жизни.

– Экий проклятый! – удивился драгун. – Не сдается. Что делать, а, Лелуп?

– Коли его! – отмахнулся тот.

– Нет, мне, видно, не убить его!

– Тебе велено! – заорал Лелуп.

– Хоть велено, да рука не поднимается! – огрызнулся драгун.

– Эй, Бурже! – окликнул Лелуп. – А ну, поди сюда. Пора нанизать на твою пику эту русскую собаку!

– Кого? – отозвался Бурже. – Эту собаку заколоть? Сейчас!

Он вскочил на коня, отъехал шагов на пятнадцать, направил на пленного острие – и поскакал.

Князь не двигался: только чуть склонил к плечу голову, глядя с усмешкою на всадника, словно заранее знал, что, подскакав к нему, Бурже вздернет вверх пику, не в силах убить обреченного на смерть. Непонятная сила духа, нечеловеческое бесстрашие пленного обескураживали солдат, лишали их мужества, что донельзя разъярило Лелупа. Он велел солдатам выстроиться в шегенгу.

– Заряжай! – закричал Лелуп. – Это шпион, один из поджигателей, из-за которых погибла в Москве наша великая армия. Смерть ему! Целься!

Но князь не пожелал молча дожидаться смерти.

– Полно врать! – закричал он по-французски. – Палите-палите! Только чтоб руки не дрожали! И помните: есть Бог! Дай, Боже, чтоб эта проклятая война скоро кончилась, и помоги покарать злодея, поднять разбойников на штыки! Ну а теперь – пли!

Ударил нестройный залп. Князя отбросило назад, он ударился о яблоневый ствол и медленно сполз по нему наземь.

Драгун и Бурже подскочили к нему и осмотрели тело, наперебой выкрикивая, мол, все стрелявшие – отъявленные мазилы, ибо из восемнадцати зарядов только две пули прошили грудь, и еще две попали в голову. Удивительное дело, кричали французы, враг остался жив!

– Жив! – выдохнула Матрена Тимофеевна, и ее голос привел в чувство Анжель, которой все это время казалось, будто она лежит в гробу, слушая, как ударяются о его крышку новые и новые комья земли.

– Добейте его! – махнул рукою Лелуп, и у Анжель защемило сердце, однако тут Матрена Тимофеевна проворно перескочила через подоконник и, крикнув ей:

– Беги за мной! – ринулась через сад к конюшням той же тропою, которой бежал князь.

Сердце Анжель выскакивало из груди от страха и тяжелого бега по сугробам. Она знала, что у них нет шансов на спасение, но понимала, что есть крохотный шанс спасти жизнь князя, ибо, завидев фигуры, словно свалившиеся с неба и куда-то бегущие, французы вмиг забыли про пленника и занялись своей любимой забавой – погоней за женщинами.

Анжель краем глаза успела увидеть Лелупа, приставившего дуло к виску недвижимого князя, однако при ее появлении он обо всем забыл и бросился за ней. Анжель взвизгнула не своим голосом, и в это мгновение Матрена Тимофеевна рванула ее за руку. Они кубарем, задыхаясь, покатились к обрыву, а потом, в вихрях снежной пыли, – к извилистой речонке. На берегу ее стояли легкие санки, в оглоблях нетерпеливо перебирали копытами кони – и никого, ни души вокруг!

– А он?! – успела выкрикнуть Анжель, прежде чем Матрена Тимофеевна с неженской силой зашвырнула ее в сани, сунула в руки вожжи и хлестнула с оттяжкою по лоснящимся крупам.

Легконогие кони с места взяли рысью. Матрену отбросило в снег, и все, что услышала стремительно улетавшая от нее Анжель, было лишь:

– Не дам его в обиду!..

Итак, мамушка не смогла покинуть сына.

* * *

Какое-то время Анжель невидяще смотрела на тучи снега, летящие из-под копыт; она была будто в чаду. И вдруг завизжала от внезапно пронзившего ее отчаяния. Она тоже не хотела уезжать, не узнав, что с князем, – она не хотела жить, если он мертв! Но резвая упряжка мчалась по узкому зимнику, приближаясь к темно-синему лесу, и позади оставались река, горка, сад, охотничий домик, а на попытку Анжель натянуть вожжи, сдержать стремительный лет кони ответили таким яростным рывком, что она опрокинулась на тяжелую шубу, устилавшую сани, – и обмерла, услыхав недобрый голос:

– Вот ты и сама ко мне пришла, душенька!

«Лелуп!» – мелькнула страшная мысль, но тут же Анжель сообразила, что говорили по-русски. Она приободрилась было, да ненадолго, ибо, откинув шубу, из-под нее вылез… бесследно исчезнувший лакей князя!

* * *

Обсыпанный соломенной трухою, он пялился на Анжель с не меньшим изумлением, чем она на него. Наконец лакей очнулся, закричал:

– Ты? Куда ж ты гонишь, курва чужеземная! А Варька где?

«Так он ждал здесь Варвару!» – догадалась Анжель. С трудом сдерживая рыдания, она выдавливала из себя французские слова о том, что на охотничий домик напали, что им с Матреной Тимофеевной удалось бежать, что князя расстреляли…

Лакей кое-как вникал в ее сумбурный рассказ. Однако при последних словах его лицо просияло:

– Наказал-таки его Господь! И пособницу его, старую сводню, Матрешку, гори она огнем на том и на этом свете! Она и Варьку мою ему в постель подложила, да и тебя, сколь мне ведомо… Одного не пойму, мамзель: ты-то куда летишь сломя голову? От своих бежишь? Не бойся ничего, давай я тебя отвезу обратно. – Он нагнулся подбирать вожжи, заворачивать коней, и тут Анжель наконец поняла: перед нею тот самый Павел, что привел французов в княжеский заповедник!

Только из ревности, что удалые глаза князя помутили разум страстной дикарке, что предпочла другого, Пашка обрек хозяина и множество своих соплеменников на смерть, подверг страданиям Матрену Тимофеевну, а уж ее… Анжель… да что там говорить!

И вдруг радость захлестнула ее – злобная и мстительная. У нее есть средство отомстить Павлу! И, с трудом удерживая равновесие, она выпалила в лицо лакею:

– Варвара умерла! Ее застрелили французы!

Чего ожидала она после сих слов? Что Павел тоже умрет на месте? Или соскочит на всем ходу с саней и побежит в охотничий домик, припасть к трупу своей милой?

Ничуть не бывало. Он просто сидел, безучастно шевеля вожжами, отчего упряжку бросало то вправо, то влево, сидел и тупо, безразлично смотрел на Анжель. Она поняла, что страшная весть еще не дошла до сознания Павла, а как дойдет… И тут она увидела, что разрумянившееся от мороза лицо Павла меняет цвет. Вся кровь отхлынула от этого лица, превратившегося в маску мертвеца, так что ни следа не осталось от былой чеканной красоты черт. Он на мгновение опустил распухшие вдруг веки, а когда вновь взглянул на Анжель, она тихо вскрикнула, прочитав в этом взгляде свой смертный приговор.