Читать книгу - "Новый порядок - Хелен Харпер"

душа не задержалась; мне грустно видеть, что её душа всё ещё здесь.

— Привет, Мэйзи.

В руках она держит розу. К сожалению, та знавала лучшие времена. Несколько оставшихся лепестков почернели и завились по краям. Тем не менее, она застенчиво улыбается и протягивает мне цветок. Я отвечаю ей благодарной и дружеской улыбкой.

— Теперь ты другая.

— Да, — серьёзно говорю я ей.

— Ты стала старше, — она вытягивает длинный тонкий палец и указывает на мои глаза. — Я это вижу. Там появились тени, где раньше их не было.

— Многое произошло. Куда ты уходила, Мэйзи?

Она не отвечает на мой вопрос. Вместо этого она выглядит обеспокоенной.

— Ты присоединилась к ходящим в ночи.

Как бы мне ни хотелось это отрицать, я не могу.

— Да.

— Они не хорошие люди.

— Я не выбирала такую жизнь.

Как только эти слова слетают с моих губ, я сожалею о них. Нельзя сказать, что бедная Мэйзи выбирала свою жизнь. Я готова поспорить на свою душу, что мне было легче, чем ей. Однако она, кажется, не замечает непреднамеренного оскорбления, просто тянется ко мне и легонько касается моей щеки. Я не чувствую ничего, кроме ледяных мурашек на своей коже, которые исчезают, как только она убирает руку.

— Ты несчастлива.

Я сглатываю.

— Ты слышала о ком-нибудь, кто изменился? Кто был ходящим в ночи, а потом вернулся обратно?

Она качает головой. О'Ши подходит к ней.

— Ты разговариваешь с призраком? Так вот в чём дело, Бо? Ты пытаешься найти лекарство?

Я смущённо пожимаю плечами.

— Не совсем.

— Такого лекарства нет, — говорит он.

— Так все мне твердят.

— Я серьёзно, — он очень искренен. — Я немного разбираюсь в заклинаниях, помнишь?

Я прикусываю язык, чтобы не огрызнуться, что это из-за его использования заклинаний я попала в такую переделку. Я отворачиваюсь от него.

— Мэйзи, — говорю я, — я ищу Мадера. Он где-нибудь поблизости?

— Он в храме, — бормочет она.

Я начинаю благодарить её и прошу подождать, но она уже уходит, растворяясь в дожде.

— Кто такой Мадер? — спрашивает О'Ши.

— Парень, у которого есть ответы на все вопросы, — я не поворачиваюсь к нему, я просто смотрю на то место, где только что была Мэйзи. — Оставайся здесь.

— Конфуций говорил, что нужно уважать призраков, но держаться от них подальше, — кричит мне О'Ши. Я не обращаю на него внимания.

Ворота украшены бумагой, другими материалами и разноцветным хламом, оставленным людьми, действовавшими из лучших побуждений. На многих обрывках есть имена умерших; они промокли, и их трудно прочитать. В солнечный день, когда дует лёгкий ветерок, это гораздо более впечатляющее зрелище. Ворота поддаются при моём прикосновении, хотя всё равно издают ржавый скрежет в знак протеста. Несколько призрачных фигур поворачиваются в мою сторону с любопытством на измождённых лицах. Когда я вхожу, ко мне с мольбой протягиваются руки. Что бы они ни искали, во мне этого нет. Холодные щупальца обвиваются вокруг моей плоти. Цветастое платье и кожаная куртка — не защита от прикосновения мертвецов.

Я стараюсь не вздрагивать и склоняю голову в знак признательности каждому из них. Некоторые из них — выцветшие копии самих себя, одетые в заплатанную старомодную одежду, на которой указана дата их смерти. На других смотреть ещё страшнее: изуродованные лица и проломленные черепа. Со временем и опытом моё сочувствие к их ситуации не только не уменьшилось, но, похоже, возросло. Я испытываю облегчение, когда они, наконец, отходят в сторону, и я замечаю знакомую фигуру Мадера рядом с самой странной коллекцией кирпичей и безделушек, которые когда-либо составляли святилище. Я подхожу и встаю рядом с ним.

Он поддевает носком ботинка пластмассовый череп. Рядом с ним лежит круг из кирпичей, обрамляющий крест. Нас окружают аккуратно проложенные пересекающиеся дорожки, заросли маков, которые давно не цвели, и джунгли головокружительных сорняков. Общий эффект должен был бы напоминать свалку, но вместо этого здесь царит деревенский шарм, который кажется более уместным, чем идеально ухоженное кладбище.

Соблюдая приличия, я жду, когда Мадер обратится ко мне.

— Ты не навещала нас несколько лет, — наконец произносит он скрипучим шёпотом.

— Мне нет оправдания, — я склоняю голову.

— У тебя есть жизнь, — его взгляд устремляется на меня. В нём нет ни доброты, ни злобы. — Даже у вампиров есть жизнь.

Мадер многое знает и понимает.

— Я ищу недавно ушедшую душу, — говорю я. Мой голос эхом разносится по окруженному стенами пространству. — Его звали Сэмюэл Льюис.

— Каждый день в этом городе умирает более 250 человек, — произносит он монотонно. — Почему я должен знать этого человека?

— Он был молод. И здоров. Его смерть не была естественной.

Мадер поднимает его голову.

— Звёзд уже не так много, — комментирует он ни с того ни с сего. Затем он смотрит прямо на меня. Я невольно вздрагиваю, но не отступаю. — Я знаю об этой душе, — говорит Мадер. — Он ушёл.

— Он благословлён, — бормочу я. — Говорил ли он с кем-нибудь перед своим уходом?

— Почему я должен говорить с тобой? Живые земли — не моя забота.

Мне нечего предложить Мадеру в обмен на информацию. Я ломаю голову.

— Жизнь и смерть балансируют на острие бритвы. Кто-то пытается вывести это острие из равновесия.

Мадер дотрагивается до стены и проводит пальцем по едва заметным линиям старого граффити.

— Кто-то всегда стремится нарушить равновесие.

Я кручу в руках розу Мэйзи. Один лепесток отваливается и падает на землю. Дождь почти сразу же искажает его тяжёлые очертания.

— Ты ей нравишься.

— Кому? — спрашиваю я удивлённо.

— Мэйзи, — он крутит шеей, словно разминает ноющие мышцы, хотя для призрака это невозможно. — Она расстроилась, когда ты не вернулась.

Я в замешательстве.

— Я потеряла её. Я много раз искала её, но так и не нашла. Я думала, она прошла на ту сторону.

— Она пряталась. Она не хотела, чтобы ты чувствовала себя обязанной ей и продолжала навещать её, пока это не превратится в рутину. Иногда мы боимся того, чего хотим больше всего на свете.

У меня на груди лежит тяжёлый груз. Я вытягиваю шею, пытаясь снова разглядеть её стройную фигуру.

— Приходи, — внезапно произносит Мадер.

— Прошу прощения?

— Приходи. Регулярно. Ей нужен друг.

— Я так и сделаю.

Он кивает головой.

— Ты говоришь правду, — хрипит он. — Не бойся этого.

Я всё ещё пытаюсь осмыслить его слова, когда он шепчет:

— Янус.

— Прошу прощения?

— Вот что он сказал. Янус. Не спрашивай меня больше о мёртвых, Бо Блэкмен, — Мадер отворачивается, и становится ясно, что меня прогоняют.

— Я не понимаю, что это значит!

Ответа нет. Так же, как и Мэйзи, он становится эфемерным, когда его поглощает