Читать книгу - "Соблазн - Лера Виннер"

как они сидели здесь у огня, как пили вино, как Удо замахнулся в порыве бешенства и получил ответный удар. Как они спорили, и Бруно настаивал на том, чтобы он взял собственные же деньги.

Как они разъехались в разные стороны, когда пришла пора.

Бруно вернулся домой ко мне, а Удо…

Куда отправился он, я не могла даже предполагать.

Даже одному из них хватило бы сил и умения замести следы так надежно, что невозможно стало бы обнаружить даже их тени.

На что они были способны вдвоем…

Возвращаясь в замок, я сожалела только о том, что так и не сумела догадаться. Потратила силы на то, чтобы разыскать Вильгельма и поехала к нему, в то время как нужно было просто вернуться сюда, и…

Я сама не знала, что потом.

Мое появление могло стать для Удо настоящим унижением.

Понимая так много, Бруно почему-то не позвал меня с собой, не отправил весточку с предложением приехать, значит для этого были серьезные причины.

Мне оставалось только смириться, и, к счастью ли, или к сожалению, похороны лучше чем что бы то ни было мне в этом помогли.

Прощание с герцогом Удо Керном и правда было красивым. Организуя его, я старалась так, как никогда, ни для кого и ни в чем прежде. Принимая соболезнования, большая часть которых была откровенной фальшивкой, я безупречно держала лицо, представляя себе, насколько сам Удо был бы доволен.

После потянулись похожие друг на друга и одинаково скучные дни.

Большая часть гостей задержалась в замке на неделю.

Бруно в его новом статусе, о котором было объявлено на третий день после погребения пустого гроба и шпаги, нужно было заводить приличествующие его положению знакомства и устанавливать связи.

Все время он проводил в кабинете или гостиной, безукоризненно выдерживая свой экзамен на то, чтобы считаться законным герцогом Керном.

Свои же обязанности я видела в том, чтобы проводить время в уединении и лишний раз не попадаться никому на глаза, чтобы ненароком не выйти из образа печальной и кроткой, смиренно ожидающей решения своей судьбы вдовы.

В свойственной ему манере Бруно, не посоветовавшись со мной, решил иначе.

Став полноправным хозяином этого замка и этих земель, он продолжал держаться как почтительный и смущенный сложившейся ситуацией не меньше моего гость. По всем неизбежно возникающим вопросам он обращался ко мне, как к хозяйке более законной, чем был он сам, и постепенно люди привыкали к этому.

Я слышала, как они обсуждали приглушённым шёпотом, строили предположения о том, как поступит со вдовой брата новый герцог: просто отошлет или назначит содержание? Насколько щедрым оно может оказаться?

До этих разговоров мне не было никакого дела, потому что в эти полные самых разнообразных хлопот дни у меня нашелся более весомый повод переживать.

При таком обилии чужих людей, снующих по замку, шансов остаться наедине у нас с Бруно попросту не было.

Он расположился в другом крыле, там же, где жил Удо, но если в прошлом возможность сталкиваться с герцогом как можно реже меня радовала, то теперь я сгорала от нетерпения выпроводить восвояси всех не слишком желанных гостей.

Когда он был так близко, но дотронуться друг до друга без веского на то основания и дольше, чем на секунду, мы не могли, я впервые поняла, что значит скучать о ком-то по-настоящему.

Раздражение во мне вызывала даже лёгкая ткань ночных сорочек, потому что вместо неё я предпочла бы чувствовать на своей коже его руки. И губы. И…

Непрошенные воспоминания о том, как он заставил меня лежать смирно и ласкал языком, мешали спать, но помогали ходить с соответствующим моему вдовьему положению видом.

Утешало только то, что Бруно тосковал по мне не меньше. Не пересекая границ дозволенного и не давая повода для новых сплетен, он, тем не менее, виртуозно выбирал моменты, чтобы обжечь меня взглядом — коротким, тяжёлым, заставляющим сердце биться быстрее.

Всё глубже погружаясь в вопросы управления замком, я с мстительным весельем размышляла о том, как однажды мы вместе с Удо надо всем этим посмеемся.

Когда-нибудь. Возможно, много лет спустя. Понимая, что есть переживания и чувства, которые можно и нужно проходить в одиночку, я верила, что такой день наступит, хотя ничего подобного ни Бруно, ни Вильгельм мне не обещали.

В свободное время я, не ограниченная больше никем и ничем, могла заниматься своими травами и восстанавливать навык готовить не только питательные мази.

И старательно не думать о том, что нужно написать отцу.

Слухи о кончине моего супруга вполне могли докатиться до родных мне мест, и держать его в неведении с моей стороны было просто жестоко, но я по-прежнему не знала, что ему сказать.

Спланировав прощание с Удо и объявление Бруно новым герцогом Керном, мы остановились на этом, даже не пытаясь заговаривать о более отдалённом будущем.

А между тем, как минимум задуматься об этом мне следовало.

Наше настоящее знакомство началось с того, что я сбежала от своего мужа. Более того, я с лёгким сердцем ему изменила, отдавшись первому, кто этого от меня захотел.

Даже с учётом всех известных нам обоим тонкостей, это было так.

Бруно лучше, чем кто бы то ни было знал, как страстно я жаждала свободы. Что если первым делом он подарит мне именно её?

Теперь, когда он стал герцогом, я могла быть уверенной в том, что не останусь нищей. Могла со спокойным сердцем вернуться к отцу. Может быть, обмениваться с ним дружескими письмами время от времени.

Чего я не могла сделать точно, так это отказаться от столь желанного для меня дара.

Проводя вторую к ряду бессонную ночь у открытого окна в спальне, я постепенно смирялась с тем, что, значит, так тому и быть. Если Бруно предложит мне содержание или разовые отступные, я просто уеду и постараюсь забыть о его существовании.

Такой поворот событий Удо нашел бы смешным тоже.

Единственным, чего я так и не сумела придумать, стал ответ, который я могла бы дать, если герцог Керн спросит о моих пожеланиях. Как много и насколько откровенно я могла бы ему рассказать? Гордо удалиться, чтобы собрать вещи? Или на одном дыхании выпалить правду и предоставить ему решать, что с ней делать?

Когда растянувшаяся до бесконечности неделя наконец закончилась, и последний экипаж скрылся за горизонтом, я испытала одновременно облегчение и ледяную тянущую тоску.

Что делать, если Бруно не начнет этот разговор вовсе, я не представляла тоже. Не получится ли