Читать книгу - "Сделать все возможное - Р. С. Грей"

тело, потому что мозг говорит мне продолжать идти дальше, забраться на свою кушетку и спать, а тело делает совершенно другое. Мои навязчивые мысли наконец-то стали навязчивыми действиями.

Я не уверена, кто двигается быстрее. Он держит меня за руку и тянет вниз, но я и так уже это делаю.

Я наклоняюсь, и мои колени падают по обе стороны от его бедер, я седлаю его, как отчаянно хотела. Вместе мы едва умещаемся на этой раскладушке, но он держит меня за бедра, и я знаю, что, в случае чего, он меня поймает.

Долгое время я не двигаюсь. Я парализована. Он сжимает мои бедра и пытается встретиться со мной глазами, но я смотрю на его грудь. Я протягиваю здоровую руку и провожу ладонью по его коже. Это твердая, мускулистая стена, но я чувствую, как под моей рукой бешено бьется его сердце. Я останавливаюсь, пораженная тем, как влияю на него, но он становится все нетерпеливее. Его руки кружат на моей пояснице, беспорядочно собирая материал халата около бедер.

В отместку я стягиваю с него одеяло, обнажая пресс. Он действительно сверхчеловек. Боже. Я перебираю руками каждый дюйм его тела. Скоро я приду в себя и спрыгну с этой кушетки, но сейчас – я во сне.

Но Лукас заканчивает эту игру. Он проводит рукой вверх по моему позвоночнику и толкает меня вперед, пока моя грудь не падает на него. Мы идеально подходим друг другу, и я так рада, что сняла лифчик, когда переодевалась в халат. Мы голые, разделенные лишь тонким материалом, и ощущение такое чувственное, что тепло расцветает внизу, между ногами. Я закрываю глаза и прижимаюсь к его груди, жадная до большего. Я в тылу врага и чувствую себя живой. Насколько возбужденной он может меня сделать? Я хочу это выяснить.

Моя грудь тяжелая и полная, и он скользит одной рукой от спины к одной из грудей, а затем другой рукой дотрагивается до второй поверх халата. Я чувствую тепло его ладоней даже через материал. У него такие большие руки. Уверенные. Он проводит ладонями, задевая мои соски, и я выгибаюсь, как жадная кошка. Он терпеливый, опытный. Лучше, чем я себе представляла.

То, что мы молчим, меня не шокирует. Мы идем по тонкому льду. Задерживаем дыхание. Слова могут нарушить хрупкий мир, который мы построили.

Я ничего не скажу, если и ты не скажешь. Я подаю сигнал, вращая бедрами.

Он издает стон, и тем самым подписывает наш юридический контракт.

Мой халат похож на бикини, и, развязав два простых узелка, за шеей и за спиной, я могу стать обнаженной до пояса.

Сначала он развязывает узел у меня на спине. С помощью одного движения руки исчез бантик – и подарок почти развернут. Он упивается ожиданием, скользя руками по моей обнаженной спине, вокруг моих ребер, и затем обхватывает мою грудь под драпировкой ткани. Кожа к коже, наконец. Он проводит ладонями по моим соскам, туда-сюда, нежно дразня. Это маленькая эротическая игра, потому что он не трогает узелок на шее. Он чувствует, но не видит. Прикасается, но не может вкусить до конца.

Я сажусь и прижимаю руку к его груди. У него крепкие мускулы под теплой загорелой кожей, а я все это время думала, что он хладнокровен. Его глаза встречаются с моими, и они такого оттенка коричневого, которого я раньше никогда не видела. Я дрожу и чувствую, как он крепчает подо мной.

«Как далеко ты собираешься зайти?» – спрашиваю я безмолвно, приподняв бровь. «Сколько ты сможешь принять?»

Его руки скользят по моей шее, и он дергает за последний узелок. «Да», – думаю я, ныряя в логово льва. Боже, да. Я хочу, чтобы Лукас меня увидел. Всю меня. Материал падает и собирается вокруг моей талии, и каков бы мир ни был до этого, он исчез. В его глазах опасность не от ярости, а от голода. Он принимает меня всю, от раскрасневшихся щек до дрожащего живота. Это все для него, чтобы он мог все осмотреть. Каждый невидимый шрам от нашей войны.

– Дэйзи, – хрипло шепчет он.

Внезапно я чувствую себя израненной куклой.

Я готова освободиться.

Мне это необходимо.

Я наклоняюсь, беру его руку, которая лежала на моей талии, и начинаю скользить вниз вдоль моего живота. Под моим руководством он проводит рукой под халатом по влажному материалу моих трусиков. Мои бедра раскинуты в стороны над его ногами, и только шелк отделяет его пальцы от меня. Я закрываю глаза и приоткрываю рот. Я издаю низкий вздох потрясения от того, что он может делать своим большим пальцем. Он двигается сначала осторожно, намекая на то, что должно произойти дальше. Он проводит мягкие дразнящие круги по тому месту, где я жажду его прикосновений больше всего. Он приближается ко мне с ухмылкой на губах, и я понимаю, что Лукас каким-то образом точно знает, как нужно прикасаться ко мне. Выражение «знай своего врага» обретает для меня новый смысл. Я откидываю голову, давление нарастает, становится жарко, и мысленно я тянусь, чтобы дотронуться до выпускного клапана. Я вытягиваюсь, я почти достигаю… я…

И вдруг резкий, громкий стук в дверь – словно укол в наш воздушный шар.

Я вскрикиваю и, спотыкаясь, спрыгиваю с него. Натягиваю халат, чтобы прикрыть грудь, и только потом вспоминаю, что мы закрыли окно, чтобы не пропускать свет из коридора. Мы скрываемся.

– Эй! У вас там все в порядке? – спрашивает сотрудник ЦКЗ. Видимо, теперь у него есть время для разговоров. – Вы установили раскладушку?

– Черт возьми, – шипит Лукас себе под нос, садясь и дергая руками за волосы.

Еще один стук означает, что мы должны ответить.

– Все прекрасно! – кричит Лукас. – Мы спим!

– О, простите меня. Доброй ночи.

Моя нервная система, реагируя на коктейль стресса и возбуждения, затапливает кровь адреналином. В результате пульс и давление зашкаливают, зрачки расширены, а дыхание сбито. Таким способом тело пытается либо снова сражаться, либо спрятаться, но из-за того, как все шло с Лукасом, знаю, что я готовилась к совершенно другому слову на букву «с».

Я начинаю приходить в себя и понимаю, что мне некуда идти. Я в клетке десять на двенадцать, с Лукасом, который сейчас смотрит на меня и ждет, когда я заговорю.

– Дэйзи? Должны ли мы…

Я отворачиваюсь, прежде чем он успевает договорить, и бегу обратно в ванную, чтобы снять халат. Затем, хорошенько подумав, вместо этого решаю надеть еще один поверх него. Я как подросток, который удваивает защиту, потому что думает,