Читать книгу - "Счастье оптом - Ника Ёрш"

— Нельзя быть такой черствой, — закатил глаза Лёва, — вам бы только о работе думать.

— А тебе бы только по клубам бегать на папины деньги, — Хель внезапно стала серьезной. — Не играешь больше, Лев?

Я, открыв рот, посмотрела на парня, тот нахмурился, даже разозлился. Покосившись на меня, сказал твердо:

— Не играю, и давно. А вам бы любую ерунду вспоминать, ещё и прилюдно. Ладно, мне пора, всего хорошего дамы!

Мы проследили за Лёвой и Хель тихо пояснила:

— У мальчика слабость к картам, а родители в последние пять лет слишком заняты собственными отношениями. Я, конечно, «за» свободное плавание для птенца, но все-таки присматривать в бинокль иногда очень не повредит. Для личного душевного комфорта, аккуратно.

Я была удивлена новым открытием, ведь Лев совсем не казался тем парнем, что проигрывает большие или даже средние суммы за картами, позволяя себе ввязываться тем самым в неприятности. Но Хель быстро замяла тему, мягко — в спину — направив меня прочь из её офиса. Буквально через дорогу нашлось и наше место дислокации: огромный салон — бутик, где можно было примерить множество готовой одежды и даже — о чудо — пошить на заказ.

Последний раз я носила вещь лично на меня сшитую в школе. Сама же тот фартук кроила и строчила, классе в седьмом, кажется, на уроке труда. Во взрослой жизни заказывать на себя что-то не довелось, да и в голову не приходило. Но Хель убежденно заявила, пока меня обмеряли:

— Сшитая по тебе вещь — это знак качества и уверенности. Хороший мастер сделает так, что заурядная фигура превратится в нечто яркое и неповторимое. Разумеется, это не необходимость, милочка, вовсе нет. Это, можно сказать, роскошь, которую иногда — по мере жгучего желания — может позволить себе женщина. Сейчас есть огромный выбор среди готовой одежды, но, согласись, есть нечто магическое в причастности к созданию костюма лично под тебя. Скажи, какими сделать карманы на брюках?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍И мне подсунули картинки с разными вариантами.

Пожалуй, Хель оказалась права, магия в создании нового образа несомненно была. Вся эта беготня вокруг меня, суета, обсуждение только меня, и никого больше… всё было настолько ново и настолько удивительно, что хотелось улыбаться каждому. И, несмотря на дикую усталость, навалившуюся к вечеру, на виллу я приехала абсолютно счастливой женщиной.

У меня при себе было и несколько мелких презентов для Жанны Михайловны — их передала Хельтруда. Потому, прокравшись в дом и оставив свои пакеты снаружи, я отправилась на поиски хозяйки дома, примерно представляя, где её комната.

* * *

Вот только там я обнаружила не Жанну Михайловну, а её сына. Дверь была едва приоткрыта, и я, от усталости позабыв о любых манерах, толкнулась вперёд. Лёва вздрогнул от моего появления и едва не уронил шкатулку с драгоценностями, удерживаемую им.

Дверца открытого сейфа жалобно скрипнула, а после неё «скрипнул» и Лёва, выражая этим хныкающим звуком всю гамму братских чувств.

— А где Жанна Михайловна? — глупо спросила я.

Братец вздрогнул от звука моего голоса. Чуть помедлив, он спешно, с громким «клац» захлопнул шкатулку и убрал её в сейф.

Я медленно развернулась и пошла к лифту.

Лёва догнал меня почти сразу. Мы вместе поехали в гостиную, а там вместе прошли к кухне. Он молчал, только следовал за мной по пятам и косился.

— Слушай, ты меня пугаешь, — остановившись у холодильника, заявила я. — Чего надо?

— Поговорить, — заявил парень.

— У меня день прошёл в примерках нижнего белья, просто одежды и обуви. День, Лёва. А я никогда не была заядлым шопоголиком. Меньшее, чего сейчас хочу — это говорить.

— Тогда ты всё не так поймёшь, — закончил он.

— Я уже всё поняла как мне надо было. И выводы сделала. Поздно что-то менять, так что отстань.

Распахнув холодильник, я сунула братцу в руки кульки с подарками для Жанны Михайловны, и принялась лепить для себя бутерброд из колбасы, сыра и отбивной.

— Хлеб там, — парень указал куда-то в уголок.

Я отмахнулась, уже поедая импровизированный ужин и направляясь к выходу.

— А это? — Лёва догнал меня, показывая на вещи, данные ему.

— Это для твоей матери, — я посмотрела на него очень внимательно. Перестав жевать, тихонько добавила: — Они не дорогие, эти вещи. Перепродать если и получится, то за копейки.

Лёва разозлился. Лицо его вытянулось, крылья носа раздулись, губы превратились в тонкую нить.

— Пока, — сказала на прощание и выпорхнула наружу, где подхватила все свои пакеты и пакетики, едва не падая под их весом, и пошла к гостевому домику.

Как и подозревала, Лёва меня догнал.

— Марго, я не вор! — заявил он громко, и в каждой букве каждого слова я слышала отголоски его задетого эго.

— А кто? — спросила я.

Братец затих, обдумывая ответ и громко пыхтя. Я остановилась и всучила ему половину своих пакетов. Потом подумала, и, пока он растерянно хлопал глазами, отдала еще треть.

— Помоги мне, пока соображаешь. Тяжело.

Он не стал возражать. Хмурясь, кивнул и, погребённый пакетиками, поплёлся дальше. Так мы дошли до домика, а после до моей комнаты, где сгрузили всё добро. Зоя Аркадьевна встретила нас в гостиной, приветственно улыбаясь. Будто для неё было абсолютной нормой моё позднее появление с братцем и пакетами.

— Как прошёл день? — спросила няня.

— Прекрасно, — улыбнулась я. — А ваш?

— Сегодня тяжелее, — честно призналась она. — Дети скучали по вам и потому вели себя по-разному. Особенно Артём. В целом, всё хорошо, но им тяжеловато даются столь долгие внезапные разлуки.

— Тогда завтра я отменю поездку к психологу, — решила я. — Сама ведь тоже страшно соскучилась, а Хельтруда прямо настаивает на посещении некоей Лазаревой Ирины. Говорит, мне нужно от профи услышать, что надо позволять себе больше эгоизма.

Я засмеялась, но почти сразу умолкла, заметив лица няни и Лёвы. Они смотрели на меня с самыми серьёзными минами и покачивали головами, как два болванчика.

— Что?