Читать книгу - "Любовь и прочие обстоятельства - Эйлет Уолдман"

— Р-р-р… А ты горячая маленькая киска.

Я смеюсь, будто тоже всего лишь пошутила, будто не испытала только что потрясающего влечения к незнакомому гомику в уродливой футболке. Я машу ему на прощание и ныряю в толпу, выискивая взглядом Минди и Саймона. Не знаю, что случилось, но я должна выбраться отсюда раньше, чем что-нибудь произойдет.

Джек оставил для меня в коридоре включенной маленькую лампу, и при ее тусклом свете я снимаю пальто и иду в спальню. Джек, разумеется, спит: уже за полночь, а завтра ему рано вставать, чтобы по пути на работу отвезти Уильяма в сад. Я стягиваю мокрую от пота одежду и засовываю ее подальше в корзину для грязного белья, а потом забираюсь в постель.

Джек всегда шутил, что я внушила ему большие надежды: поскольку нашим первым настоящим сексуальным контактом был минет, он ошибочно решил, что я большой любитель орального секса и что это должно стать непременной частью нашей половой жизни.

— Ты меня перехитрила, — говорил он.

Раньше мне казалось, что это смешно. Сегодня я намерена воссоздать наш первый раз. Я должна заняться с мужем любовью, потому что мне хотелось переспать с этим гомиком из «Опалина». Мне нестерпима мысль о том, что Джек проникнет в мое тело, у меня сжимаются внутренности, когда я об этом думаю. Пока что я к этому не готова. Но я вполне могу сделать минет.

Когда Джек просыпается и обнаруживает, чем я занята, он настолько благодарен, что его ярко-синие глаза, которые я так люблю, наполняются слезами. Кончив, он берет меня за голову, гладит по волосам и признается в любви. Потом укладывает меня на спину и легонько целует, пока не доходит до пупка.

— Хватит, — шепчу я.

— Но я хочу…

— Нет.

— Да что с тобой?

— Я в порядке. Все хорошо.

Он ложится щекой мне на живот.

— Звонила Элисон. Еще с тремя детьми случилось то же, что и с Уильямом. Она думает, виноват хумус с песто. Попросила прощения.

Я испытываю огромное облегчение при мысли о том, что мороженое ни при чем.

— Хумус с песто? Ей что, было сложно заказать пиццу?

Джек негромко смеется, и от его дыхания кожа у меня на животе покрывается мурашками. Я ерзаю.

— Ты уверена, что не стоит доводить тебя до оргазма? — интересуется Джек.

— Уверена. Мне и так хорошо.

Он снова меня целует, но не настаивает.

Я смотрю в темноту, чувствую тяжесть его головы у себя на животе и вспоминаю начало наших отношений. После того, первого, раза у него в кабинете, когда Мэрилин закрыла дверь и оставила нас в двусмысленной позе, мы отошли друг от друга и занялись работой. Будучи сознательным сотрудником, я забрала страницы с пометками, вернулась к себе и педантично переписала резюме, согласуясь с замечаниями Джека.

Мы не виделись две недели, пока он не позвонил мне по внутреннему телефону вечером во вторник. Я избегала его, старалась вообще не показываться на семнадцатом этаже, предпочитала распечатывать дела с сайта, нежели идти в библиотеку и снимать с полки нужный том. Я решила, что зашла слишком далеко. Я терпеливо охотилась столько лет, точь-в-точь как краснохвостый ястреб охотится на луговую собачку, отчетливо видя все на милю вокруг, и потеряла все, ударив слишком рано, подойдя слишком близко, ворвавшись туда, где меня не хотели видеть.

— Привет, — произнесла я в трубку, чувствуя легкое удушье, словно тринадцатилетняя девочка во время первого телефонного разговора с парнем.

— Привет, — ответил Джек. — Э… А ты сегодня допоздна на работе.

— У меня много дел.

Я не работала. Я делала покупки онлайн в ожидании звонка от Саймона (мы собирались пойти есть суши).

— Ага.

— Тебе что-то нужно?

— Нет, если ты занята.

— Я соврала. Сижу в Интернете. Я вообще не работаю. Что ты хочешь?

Джек засмеялся.

— Мне нужна помощь. Ничего интересного. Точнее, все ужасно. Целый склад, полный старых жестких дисков и исписанной бумаги. Заметки и наброски. Невероятное барахло. Мне нужен человек, который поможет все это разобрать.

— Я приеду и отберу все заявления и запросы. Завтра сойдет? Или ехать прямо сейчас? И куда? Это рядом или мне понадобится путеводитель?

— Это в Эмервилле, в Калифорнии. Неподалеку от Окленда. И ты едешь не одна, а со мной. Читать бумаги можно в самолете. То есть если готова вылететь завтра утром.

— Ты занимаешься такими мелочами?

Компаньоны фирмы обычно не роются в пыльных грудах бумаг и старых папках. Такую работу обычно поручают нижестоящим.

— У меня важный клиент. Мэрилин заказала для нас билеты. Она вышлет твой по электронной почте.

— Ты уже купил для меня билет?

Наступила тишина. Ни гудения, ни жужжания.

— Аэропорт Кеннеди или Ла-Гуардиа? — уточнила я.

Это было в марте. В окрестностях залива Сан-Франциско бушевала весна. Японские вишни уже стояли в цвету, покрытые красными листочками. Сливы и кизил начинали цвести и делали это бурно, смущая тюльпаны и нарциссы своей истерической поспешностью. Наш отель величественно возвышался на холме — внушительный викторианский особняк, похожий на белый свадебный торт с голубой глазурью, или на замок посреди аккуратных клумб с розами.

Мы с Джеком прибыли в отель на закате, после целого дня, проведенного в бизнес-классе за расшифровкой неразборчивых документов под чересчур яркими флуоресцентными лампами. Поужинали на маленькой террасе с видом на огни Сан-Франциско. Вечер был прохладный, но рядом с нашим столом стоял обогреватель, так что мы ели неторопливо, и наш разговор то оживлялся — мы делились детскими воспоминаниями, рассказами о любимых книгах, офисными сплетнями, — то замирал. Иногда наши голоса затихали, если кто-либо из нас вспоминал, что эта поездка вот-вот может стать противозаконной. Мы были в отеле, далеко от дома, и с первой минуты нашего прибытия в Эмервилл стало ясно, что здесь работой не пахнет. Джек провез меня через всю страну, выдумав для этого предлог, и я приехала, надеясь, что это действительно так.

Когда стало уже невозможно сидеть за столом, когда мы заказали и съели тарелку сандвичей, которые никто из нас не хотел, когда выпили по второй чашке кофе, когда Джек просмотрел перечень дижестивов и отказался от ликера, мы покинули ресторан. Вошли в лифт, и я нажала кнопку третьего этажа. Мы молча стояли в маленькой деревянной коробке, а потом так же молча шагали по длинному коридору. Мы оставили чемоданы с посыльным, когда пошли есть, и теперь тащили их за собой — приглушенный скрип колесиков по ковру был единственным звуком, нарушающим тишину в коридоре. Я взглянула на маленькую карточку, которую держала в руке, а потом на цифры на дверях, мимо которых мы проходили. Когда добрались до моего номера, я остановилась.