Читать книгу - "Кольца Лины - Наталья Александровна Сапункова"

Барышня ушла первая, Нилла — немного погодя. И унесла лампу, оставив меня в кромешной тьме.

Я наощупь выбралась из-под стола, сдернула занавесь с окна — ночь была лунная, и небо все в звездах, так что глаза быстро освоились с этим слабым, рассеянным, но все же светом. Зажечь свечу или лампу мне нечем, да и оставаться тут больше не хотелось. Было неуютно и тревожно, очень тревожно.

Что могут означать секреты между Ниллой и ленной Даной? Нилла ведь — просто сыроварка в замке. Работница из тех, что в покои господ не вхожи. Сегодня привезли почту, письмо Нилле, которое та ни от кого не скрывала, от поклонника, известного, видно, всему замку. И бусы в подарок.

И что?

До отъезда лены Даны осталось чуть больше недели.

Нилла — единственный человек в замке, которому я бы доверилась без оглядки, она одна мне помогала, поддерживала. Хотя, нет, неправда, не одна, но она — больше всех. А теперь у меня почему-то появилось чувство, что из-за происходящего обманутой останусь я.

Я вздохнула поглубже и постаралась успокоиться. Может, и волноваться не из-за чего? Я ведь совсем не в курсе, что у барышни с Ниллой за дела? Ленну охраняют, многого лишили, рухов, например, и лошадей, я слышала, тоже. Из замка ее не выпускают, прислуга, небось, при ней только та, что папаша приставил, и экономка бдит, хоть и дни считает, когда наконец избавится от вредной хозяйской дочки. Может, потому и попросила сыроварку от какой-нибудь мелочи, купить что-нибудь или письмо передать — ясно ведь, что Нилла Крысе не станет докладываться.

С тем я и отправилась к себе. Половину пути пробралась так, на крутой лестнице рискнула и включила телефон в режиме "фонарик". Еще не разрядился, умничка мой. Что с ним Митрина сделала? Наши производители смартфонов душу бы заложили за секрет этого феномена.

На следующий день Нилла как ни в чем не бывало позвала меня на речку. Так хотелось с ней поговорить, перекинуться хоть парой слов, вскользь задать осторожный вопрос — может, и к лучшему, что я этого не могла. Зато тетушка Ола во всеуслышание объявила, что что с ленной в Андер поеду я, и экономка согласна, разве что имень запретит, но с чего бы? Сказала, что она сама готова за меня поручиться, если потребуется. Пекарка Валлина на это только облегченно улыбнулась — ей нечего было делать в Андере. Вообще, с ней, "главной конкуренткой", у меня сложились неплохие отношения, она только первые пару дней на меня косилась, а на третий уже научила ставить тесто по своему рецепту на местной закваске из погреба, а я показала ей несколько бабушкиных приемчиков, которые были приняты с интересом.

Все, казалось, складывалось, как нужно — можно радоваться. Дин, встретившись со мной, просто отводил глаза. Это было неприятно… чуть-чуть. Странная блажь, ведь еще немного — и мне будет совсем не до него, так к чему огорчаться? Да и когда — работа целый день напролет, разве у меня было время на огорчения по таким пустякам?

Неся воду от колодца, я опять увидела мяч, на этот раз зеленый, размером с обычный футбольный, он подкатился прямо к моим ногам. Мне так давно хотелось потрогать этот мяч, понять — неужели он резиновый? Не хотелось упускать случай, так что я поставила ведра и подняла мяч.

Он оказался не резиновым — кожаным, как и следовало ожидать. Определенно кожаным. Но — без единого шва.

Кожаный мяч не может быть без швов, его же шили! Невероятно!

А в целом — мяч как мяч, накачанный воздухом, упругий, легкий, шелковистый на ощупь. Я ударила им о землю, как когда-то в детстве — он высоко подскочил. Подбросила, поймала. Здорово. И вот что еще: был еще и чистый. Им ведь играли на пыльном дворе, который здесь вроде с мылом не мыли — а он чистый, яркий, как новенький. Дома бы я подумала что-то про новейшие технологии, а тут? Про магию? И сшили без единого шва его тоже магией?

— Как ты смеешь, как ты вообще осмелилась? — из-за угла выскочила высокая худая Тиба, точнее, госпожа Тиба — воспитательница младших детей именя и, кажется, какая-то дальняя родственица, до этого я никогда близко с ней не сталкивалась.

В первый момент не поняла — я осмелилась что, потрогать мяч? Оказывается, да.

— Как ты посмела прикоснуться к вещи, принадлежащей молодым господам? Твое место на кухне, верно? Сама доложишь экономке, что я требую тебя наказать!

Вот еще незадача. Молодые господа, кстати, тоже показались следом за ней и с интересом наблюдали, что будет дальше.

Доложить? Ну как бы я смогла? Ладно, разберемся, авось пронесет. Я кивнула и протянула ей мяч. Она не взяла.

— Ты поняла, что должна доложить? Ты должна быть наказана, я проверю!

Может и не пронести, выходит. Ну что за незадача. Но я снова кивнула и положила мяч на землю. Я же еще и полудурка, кстати, может, это поможет?

Это не понадобилось. Я услышала негромкий издевательский смех позади себя, обернулась — ленна прислонилась плечом к стене, принаряженная, в плаще, руки скрестила на груди, и глаза ее так блестят… ну вот словно она Крысу увидела. Рядом, чуть позади — Дин.

Взгляд барышни объяснил мне кое-что: несчастная воспитательница еще одна ее любимая жертва наряду с экономкой, вроде боксерской груши для снятия нервного напряжения.

Ленна подошла вплотную ко мне, заставив меня отступить, тронула ногой мяч, но смотрела она исключительно на экономку.

— Прямо разбежались все ее наказывать, — сказала она. — Ты кто у нас тут такая, чтобы моими служанками распоряжаться? Моими! Ты, дура из Вельда! У тебя свои обязанности, вот ими и займись! И что случилось, собственно? Она до мячика дотронулась? Я разрешаю ей трогать свои вещи, она пока не осквернила ни одну. Так что успокойся.

Бледное лицо госпожи Тибы пошло красными пятнами. Ей можно было только посочувствовать, по положению она выше любой служанки, а ее оскорбляют при служанке самой, так сказать, низшей категории — несмотря на некоторые подвижки, мое положение в замке оставалось именно таким. Но приструнить ленну, эту будущую княгиню, было, похоже, совершенно некому. И бунтующая барышня откровенно нарывалась, испытывала судьбу, переходя грани, хотя с той же Крысой ее выражения были мягче, по крайней мере, ее она не называла дурой.

— Дана, Дана… — бормотала воспитательница, видимо, позабыв остальные слова.

Да,