Читать книгу - "Тайная жена моего мужа - Амелия Борн"

Ее бы здесь не было, если бы он сам того не захотел. И свой выбор он сделал еще в тот момент, когда позволил ей тут поселиться…

А я развела глупую, беспощадную войну, которая зацепила в итоге всех вокруг. И не было никого, кто остался в ней цел и невредим…

Подойдя к сыну, я протянула ему руку и сказала:

- Пойдем, солнышко. Мы уезжаем.

Он оглянулся на Олесю, словно не желая с ней расставаться, или прощаясь одним лишь взглядом, и я тоже посмотрела на эту такую серьезную, чересчур взрослую для своих лет девочку…

- Спасибо, - произнесла негромко, практически одними губами, зная, что она поймет.

Олеся поднялась, шагнула мне навстречу, протянула книгу, которую читала…

Я покачала головой.

- Оставь себе. Считай, что это подарок.

Она благодарно прижала к себе книжку, посмотрела на меня с молчаливым сожалением, словно все понимала…

А может, понимала и в самом деле.

Подхватив Рому на руки, я пошла на выход.

И когда переступала порог, не видела, но чувствовала, что Яков безотрывно смотрит нам вслед…

Этот взгляд прожигал спину, но больше не затрагивал души.

Закрыв за собой дверь, я коротко выдохнула.

Все кончено. За спиной у меня остался огромный пласт жизни… Но если что-то заканчивается - значит, впереди ждет что-то новое…

И я уже знала, что просто не будет. Но готова была бороться.

Глава 30

Яков за нами не пошел.

Не бросился вслед, не умолял остаться, да это было и к лучшему - в том состоянии, в каком я пребывала, все его попытки меня удержать произвели бы только эффект взрыва. И он, вероятно, это знал и все же…

И все же внутри болело, остро царапало это, еще одно, доказательство его безразличия.

И пусть ему было плевать на меня. Но Рома…

Разве не понимал Яков, как нуждался сын хоть в одном его слове?..

Я крепко держала сына за руку, боясь отпустить хоть на миг, до того самого момента, как мы вошли в старую квартиру родителей.

Меня окутали знакомые запахи, практически неизменные со времен детства…

Любимый мамин чай с бергамотом. Отцовский одеколон - ветивер и цитрусы. Сушеные цветы лаванды, которыми мама прокладывала стопки постельного белья…

Я вновь почувствовала себя маленькой девочкой и едва поборола желание броситься в свою старую комнату и вдоволь наплакаться…

Но я уже не была ребенком. Более того - у меня самой был сын, ради которого я должна была держаться. Которого обязана была защищать…

- Я вам постелю в твоей комнате, - сказала мама.

Она произнесла это непривычно тихо, словно боялась нарушить ход моих мыслей. Я коротко кивнула в качестве благодарности и перевела взгляд на сына…

Он казался замкнутым. Непривычно молчаливым. И я понятия не имела, как вывести его из этого состояния, какие подобрать слова и что вообще будет правильно сказать во всей этой ситуации?

Ясно было одно: разговора все равно не избежать. Потому что худшее, что я могла сделать - это оставить сына наедине с его мыслями, каждая из которых сейчас была явно нелегкой.

- Мы не поужинали, - произнесла я осторожно, утягивая Рому на кухню. - Пойдем, чего-нибудь сварим. Например, пельмешки?

В обычном состоянии Рома ни за что не отказался бы от пельменей, но сейчас быстро, даже слишком поспешно, помотал головой, показывая, что ему не до этого.

Но я настояла. Продолжая держать его за руку, пошла на кухню…

Там сидел папа. Помешивая ложкой чай в кружке, смотрел какую-то очередную политическую передачу…

Увидев нас, он все понял без слов. Поднялся, коротко обнял меня и потрепал по голове Ромку…

Немудреная, даже скупая ласка, но я знала, что это - практически самое большее, что он, такой, на первый взгляд, эмоциональный человек, в итоге способен выказать.

Прикрыв за ним дверь, я поставила на плиту кастрюлю с водой, точно зная, что у мамы вся морозильная камера завалена полуфабрикатами на любой вкус, и обратилась к сыну.

- Поговорим?

Он даже не поднял головы. Так и остался сидеть, вперив взгляд в пол и страшно было подумать о том, что творилось сейчас у него внутри.

Вместо ответа - лишь короткий взмах головой из стороны в сторону.

Я подошла к нему ближе, присела перед ним на колени… Мягко, но настойчиво произнесла:

- А я думаю, что нам все же нужно обсудить то, что ты сегодня узнал.

Он вздохнул - тяжело, обреченно, как-то совсем не по-детски.

- Это обязательно? - спросил глухо.

- Обязательно.

Наконец его глаза обратились ко мне. Темные, глубокие, так похожие на глаза его отца, что в груди слева даже что-то болезненно кольнуло…

- Вы мне врали, - произнес Рома, но уже без прежней агрессии, зато с ранящей душу болью.

Я взяла его за плечи, сжала, успокаивающе погладила тонкие, но уже крепкие руки…

- Не врали, - ответила твердо. - Мы сами считали так, как говорили тебе. Мы с папой были мужем и женой, просто… неофициально.

- Баба Лена сказала, что это не считается…

- Баба Лена с нами не жила. Я сама ее видела только пару раз в жизни. Не нужно слушать того, кто ничего не знает.

- Но почему тогда вы не поженились, как все?

Я задумалась. Как ответить сыну на этот вопрос? Годами я считала, что на все была одна причина, а оказалось, что на самом деле все совсем иначе…

- Послушай, - проговорила размеренно. - У людей могут быть документы о том, что они женаты, но это не сделает их счастливыми. А мы с папой - были счастливы. То, как люди относятся друг к другу, гораздо важнее того, что написано у них в паспорте.

Добавлять, как теперь относится к нам Яков, я не стала. Наверно, слушать то, каким плохим был его отец - последнее, в чем сейчас нуждалась и без того надломленная психика моего сына.

Рома помолчал несколько мучительных мгновений, потом спросил:

- Мы теперь будем жить тут? Без папы?

В каждом его слове было столько муки, что мне хотелось заплакать.

Я пообещала Якову, что сына он больше не увидит. И именно так и собиралась поступить - оградить своего ребенка от того, кто нес только вред. Но что, если этим решением я сделаю только хуже? Как смогу объяснить Роме, что папа,