Читать книгу - "Земля любви, земля надежды. Расставания и встречи - Мария Леонора Соареш"

— Сеньора, я вас сюда не приглашал и разговаривать мне с вами некогда. Можете отправляться обратно.

Возмущенная его поведением Франсиска стала говорить о сделке, заключенной ею с Адолфо, и Винченцо тотчас же этим воспользовался:

— Не знаю ни о какой сделке! Адолфо об этом ничего не говорил. А если вы вели с ним какие-то переговоры за моей спиной, то пусть он сам мне все расскажет!

Винченцо откровенно издевался над Франсиской, прекрасно зная, что предатель Адолфо, получив деньги за проданную землю, сразу же укатил подальше от этих мест.

Франсиска тоже это знала, и крыть ей было нечем. Поэтому она не стала втягиваться в полемику, а просто заявила свои права на землю:

— Ваш бывший компаньон больше не имеет никакого отношения к этой фазенде. А у меня есть купчая на его часть земли, и теперь я тут хозяйка!

— Вот как? А я думал, вы набиваетесь ко мне в компаньоны, — ядовито усмехнулся Винченцо, чем вывел из равновесия Франсиску.

— Вы можете юродствовать, сколько вам заблагорассудится, но отныне каждое третье зернышко, каждая третья курица здесь принадлежит мне! — заявила она громко, срываясь на крик.

— Сеньора, вы тоже можете кричать сколько угодно, — в тон ей ответил Винченцо, — но вам следует понять, что Адольфо вас надул. Когда мы втроем покупали эту фазенду, то не оговаривали, где чья земля и где чья курица. Тут все общее. Другими словами, ни я, ни Фарина не выделяли Адолфо самостоятельный доли и не метили его кур. Так что вы можете засунуть эту купчую себе в… задний карман! — он смачно рассмеялся, довольный своей шуткой на грани дозволенного, от которой Франсиска окончательно вышла из себя.

— Ты еще пожалеешь об этом, грязный итальяшка! — закричала она, разом растеряв свою горделивость и величавость. — Не надейся, что я стану гоняться за каждой третьей курицей. Я просто скуплю всю эту фазенду и вышвырну вас отсюда вон!

— Смотрите, как бы я вас сейчас не вышвырнул! — всерьез пригрозил Винченцо, подступив к ней вплотную. — Лучше убирайтесь отсюда сами, по доброй воде!

Осознав реальную опасность, Франсиска смерила его уничтожающим взглядом и гордо прошествовала к экипажу.

Винченцо же сохранял выдержку до тех пор, пока экипаж не скрылся за поворотом, и лишь затем дал волю эмоциям.

— Не видать ей нашей фазенды, как рая небесного! Эта наглая мерзавка будет гореть в аду! — вопил он, потрясая кулаками и пиная все, что случайно подворачивалось ему под ногу, будь то курица или полено. — Я костьми лягу за свою землю! Они смогут вынести меня отсюда только вперед ногами!

— Папа, но Адолфо действительно продал ей свою долю, и с этим придется считаться, — попытался вернуть его к реальности Марселло.

Гнев Винченцо тотчас же обрушился и на бывшего компаньона:

— Подлец! Предатель! Сукин сын! Не зря он сбежал — знает, что я задушил бы его и рука бы у меня не дрогнула!

— Он не сбежал, — справедливости ради заметила Констанция, — а поехал в другой штат покупать землю. Гаэтано говорил, что она там стоит значительно дешевле, чем у нас.

— И Гаэтано у меня получит по башке, чтобы не прикрывал своего подлого папашу, — не унимался Винченцо.

— Ты не справишься с этим буйволом, папа, — насмешливо вставила Катэрина. — Ты же не владеешь такими приемами, как наш учитель.

— Зато у меня всегда найдется дрын! — парировал Винченцо. — А что касается учителя, то я запрещаю вам ходить в школу. И ты, и твой братец должны забыть туда дорогу!

Катэрина и Марселло хором закричали: «Нет, ты не посмеешь, мы хотим учиться!» Но Винченцо быстро пресек этот стихийный протест, гаркнув во все горло:

— Молчать! Здесь я хозяин, и только мне решать, чем должны заниматься мои дети!

Все притихли, но конфликт не был разрешен, и гроза еще висела в воздухе, поэтому Констанция поспешила замять скандал и ловко перевела стрелки на Фарину:

— Винченцо, ты не знаешь, когда Фарина вернется из Италии? Вдвоем вам было бы легче бороться с этой сеньорой.

Винченцо заглотил наживку:

— А кто ж его знает? У него там отец при смерти. Может, скоро вернется, а может, и не скоро. Но это ничего не меняет, потому что Фарина тоже ненадежный компаньон. Если Железная Рука посулит ему большие деньги, он не раздумывая продаст ей свою долю так же, как Адолфо.

— А может, и не продаст, почем ты знаешь? — возразила мужу Констанция. — Все у тебя плохие, только ты один хороший.

— Я не берусь решать за Фарину, — недовольно проворчал Винченцо. — Мне надо думать о себе, и я на пушечный выстрел никого не подпущу к своей земле!

Уединившись в дальнем углу двора, Катэрина и Марселло решали, как им быть: подчиниться отцу или ослушаться его и продолжать ходить в школу.

Катэрина горячо отстаивала первый вариант:

— Отец не имеет права так жестоко с нами поступать. Мы должны учиться, потому что живем не в каменном веке. Даже если он запрет меня на десять замков, я выпрыгну в окно или сделаю подкоп, но все равно убегу в школу! Я уже не могу жить без этих занятий!

Марселло беззлобно рассмеялся:

— Знаем мы, что стоит за твоей тягой к учебе: ты влюблена в учителя! Из-за этого отец и запретил нам ходить в школу.

— И лишил тебя возможности любоваться учительницей, — отплатила ему той же монетой Катэрина.

Марселло смутился:

— Опять ты за свое?

— А я не понимаю, почему ты стыдишься прямо сказать, что тебе нравится Беатриса. Вот я, например, люблю Маурисиу и не скрываю этого. Я даже горжусь, что полюбила такого достойного человека!

— Так пойди и скажи об этому отцу. Или хотя бы матери, — поддел сестру Марселло, и Катэрина поежилась от ужаса:

— Нет, боюсь. Особенно теперь, когда папа объявил войну сеньоре Франсиске.

— Отец ее не трогал, она сама развязала войну, — поправил Катэрину брат.

— Ох, как это все некстати! — вздохнула она. — До сих пор я могла свободно видеться с Маурисиу в школе, а что будет теперь?

— Я думаю, Беатриса и Маурисиу примут нашу сторону в этой истории с фазендой и помогут все уладить мирным путем, — высказал надежду Марселло, и сестра его охотно поддержала.

В тот день они так и не решили, что делать со школой, но оказались правы в одном: Беатриса и Маурисиу действительно встали на их защиту в нелегком разговоре с матерью, когда она, разъяренная, вернулась домой после стычки с Винченцо.

— Я уничтожу этих грязных итальянцев, разорю их, пущу по миру! — заявила она в присутствии сына и дочери.

Шокированные такой грубостью, прозвучавшей из уст матери, оба принялись расспрашивать Франсиску, что случилось и отчего она стала непохожей сама на себя. А когда выяснили, что к чему, то изумились еще больше.