Читать книгу - "Мой неласковый Монстр - Екатерина Ромеро"

— Что еще умного скажешь, рабыня?

— Я вам не рабыня, хватит! Ну пожалуйста, не надо со мной так.

Снова тишина. Непробиваемый просто, но и я не сдамся. Буду долбить в эту стену, пока она не пошатнется.

— Вас держали на цепи, — говорю одними только губами, и Арман коротко усмехается, но взгляд его при этом просто арктический, стальной. Ему совсем не смешно, напрягся весь, мышцы на руках заиграли, и я медленно отползаю назад.

— Кто это сделал с вами?

— Молчать. Говорить будешь, когда я позволю!

— Да хватит притворяться! Я не верю, что вы такой каменный! Арман, пожалуйста…

— Я тебе язык сейчас отрежу. Немая рабыня — тоже рабыня.

— Притворяться черствым сухарем просто проще, правда?! Но внутри вы не такой! Вы меня вытащили из подвала, вы меня лечили, кормили, одевали. Зачем? Вам было жаль меня?

— Нет. Мне не нужна мертвая рабыня, но ты упрямо идешь именно в этом направлении, — рычит, выпустил колючки. Встаю, подхожу к нему. Что мне уже терять, что может быть хуже того, что сейчас происходит.

— Вы можете пугать меня, истязать, пытать, да вот только вам самому больно. И знаете что? Вам гораздо больнее, чем мне! Каким бы каменным вы ни притворялись, внутри вы все чувствуете. Все!

— Заткнись, ни слова больше.

О да, это его цепляет, раскачивает, точно лодку в океане, выводит из себя, но я продолжаю, потому что только так Монстр снимает маску. Только когда правду и по живому. Когда я касаюсь прошлого своего хозяина. На ощупь, словно слепой в пустыне, пытаюсь найти ключик к этому ящику, состоящему из сотни замков.

— У вас на теле следы от порезов… Вы не любите прикосновений. Вы отлично ориентируетесь в темноте и не боитесь холода, владеете кнутом, как сам дьявол. Вы прекрасно знаете, как воспитывать рабыню, потому что… потому что вы и сами были рабом!

— Какая сообразительная. Бинго! Довольна теперь?

Едкая усмешка, презрительный взгляд — защитная реакция. Арман так всегда делает. Я уже поняла. Я поняла, как с ним общаться, чтобы он реагировал! И без кнута.

— Нет. Пока что. Этот Шакир Аль-Фарих. Вы его знаете, кто он такой на самом деле?

— Он… — Сглатывает, надевает на запястье часы, застегивает. — Он мой бывший господин.

О боже. Арман был рабом, я не ошиблась. Получается, когда-то он был таким же, как и я.

— Так это месть, да?

— Да.

— Сколько?

— Что сколько?

— Сколько времени вы были рабом, Арман, скажите.

— Ты меня уже достала своими вопросами. Не лезь мне в голову! Я тебя выпорю сейчас. Хочешь кнута?

Разъярен, но я не пасую. Назад пути нет. Его просто не существует.

— Да, хочу, если скажете правду! Поделитесь, это уже ничего не изменит. Я и дальше буду вашей рабын…

— Семь, — бросает глухо, отвернувшись спиной, а я сглотнула, я все еще не понимала масштабов.

— Вы были рабом семь дней?

— Семь лет.

Арман сжал руки в кулаки, я протянула ладонь, чтобы коснуться его плеча, но не стала. Он был очень напряжен, и угроза с кнутом уже не казалась мне такой абстрактной.

— Сколько вам было лет, когда вас забрали? Тоже восемнадцать, как и мне?

Все еще с надеждой, которая разбивается на острые осколки.

— Мне было десять.

В этот момент я поняла, что совсем не знаю Армана, только поверхностно. Он настолько закрыт… что там внутри у него на самом деле?

Не неделя рабства, не месяц — годы! Он был рабом годами. Вот откуда у Армана эта ненависть, желание мести. Вот что сделало его Монстром.

— О боже… Вы были совсем ребенком.

— Ну что, довольна услышанным?! — резко оборачивается. — А теперь снимай на хрен свои тряпки, девочка. Пора наказать тебя за непослушание и слишком длинный нос!

Глава 21

Мое прошлое теперь кажется чем-то блеклым, неважным, размытым, как круги на воде. Теплая в общении бабушка и ее противоположность — холодная эгоистичная мама с ее новым мужем Григорием, от которого меня воротило. Контрасты. Это всегда было в моей жизни.

Я помню, что мне было двенадцать и я пришла раньше со школы. Мамы не было дома. Тогда иногда я еще оставалась у нее. Обычно на пару часов по воскресеньям. Такие себе свидания с мамой.

Мой отчим Григорий был дома. Отчим, а не отец. Настоящего отца я до сих пор как личность не знаю — может быть, поэтому с мужчинами у меня всегда был провал в отношениях, это было мне чуждо, даже друзей среди мальчиков у меня не было.

Мама очень любила Гришу. Порой мне казалось, что больше, чем меня. Я не знаю, почему тогда не пошла к бабушке, она жила не так далеко, наверное, я хотела побыть с мамой, я ждала ее с работы.

У Григория был плохой день, он сидел на диване с бутылкой пива в руках. Я не знала, что он дома, вообще его не ждала, у нас никогда не было контакта. Это был чужой мужчина для меня, и нас обоих это устраивало.

Гриша работал в милиции, и я видела у него наручники с пистолетом. Этого мне хватило, чтобы держаться от него подальше.

Честно говоря, я до сих пор не знаю, какую ошибку тогда совершила. Я что-то рисовала в тетрадке. Тогда были модные всякие анкеты для девочек, бабушка мне купила такую же.

Квартира была небольшой, у меня не было отдельной комнаты, чтобы закрыться там, потому я сидела за крошечным столом у окна, за спиной гудел телевизор, а потом мне захотелось пить. Я поднялась и пошла на кухню, Григорий зачем-то пошел за мной.

Я прокручивала этот момент тысячу раз, но так и не поняла, в чем моя вина. В чем я его спровоцировала, как потом сказала мама. Гриша был пьян. Он начал подкалывать меня, говорить, что я не так одета. Что ему не нравится. По правде, это был первый раз, когда он вообще так много со мной говорил и смотрел на меня не как на приложение к моей матери.

Я не знала, что ответить, и просто ушла из кухни, но отчим не позволил. Григорий зажал меня у стены, меня едва не стошнило от его перегара. От ужаса тело плохо слушалось, я растерялась, ведь мне было двенадцать и я росла с бабушкой. Мы такое с ней вообще ней не обсуждали.

Тогда впервые я увидела мужскую похоть, направленную на меня. Мой отчим словно