Читать книгу - "Безумие на двоих - Алекса Гранд"

Мот

– Я на воздух.

До начала церемонии еще минут двадцать-тридцать, а на меня уже давит эта торжественная атмосфера. Раздражает небольшой букет белоснежных фрезий в руках у Веры Викторовны. Бесит регистратор, совсем еще девчонка, одетая в брючный костюм, идеально подогнанный по модельной фигуре. Выводит из себя широко улыбающийся отец. Как будто десять мультов в лотерею выиграл, ей-богу.

Бросаю резкое всем и никому одновременно, кривлюсь от всеобщего веселья и, наконец, выбираюсь на улицу. Расстегиваю несколько верхних пуговиц на черной рубашке, больше подходящей для траурного мероприятия, и устало опускаюсь прямо на ступени. Не заботясь о том, останутся ли на черных джинсах какие-то пятна.

Судорожно вталкиваю в себя кислород, барабаню пальцами по холодной кафельной плитке и рассеянным взглядом провожаю удаляющуюся парочку молодоженов. Высокий блондин в серо-стальном смокинге, подхватывающий на руки облаченную в пышное платье брюнетку, не вызывает у меня никаких эмоций, кроме как пренебрежения.

Интересно, как скоро ему наскучат домашние борщи и унылый быт и он бодрым сайгаком помчится налево? По какой-то причине в иные расклады не верится…

– Матвей, Сашу не видел?

Спустя какое-то время на крыльцо за мной выскальзывает чуть посерьезневший батя. Сосредоточенно шарит по карманам в поисках сигарет и зажигалки, потом вспоминает, что завязал, да так и застывает с каменным лицом.

– Нет.

Молчим вместе, пока мимо снуют какие-то люди. Каждый думает о своем. Я – о том, чтобы скорее отбыть эту повинность и свалить на арену. Выпустить пар, впрыснуть адреналин в кровь, отвлечься. Отец, скорее всего – о том, что второй брак должен быть счастливее первого.

– Прояви к Вере больше дружелюбия. В конце концов, она не виновата в том, что произошло у нас с твоей матерью. И сестре позвони. Где ее до сих пор носит?!

Раздраженно командует батя и, нервно теребя манжеты рукава, скрывается в храме бракосочетаний. Я же не спешу исполнять его указания, так же неторопливо вырисовываю на ступенях причудливые узоры и жалею, что не изобрел телепорт. Вот бы сейчас одним щелчком перенестись в Альпы, лететь на борде вниз по склону и остужать колким снегом тлеющее внутри пепелище.

Не хочу участвовать в этом фарсе, не хочу слушать пропитанные ложью клятвы и растягивать губы в фальшивой улыбке. Не хочу…

– Матве-е-ей!

Выныриваю из горчащего полынью омута мыслей и оборачиваюсь на пронзительный девичий крик. Поднимаюсь на ноги нарочито медленно и спокойно жду, пока экспресс по имени «Александра» преодолеет расстояние от притормозившего у обочины такси до меня.

Ее не уложенные в прическу волосы разметались по плечам. На лице ни грамма косметики, отчего Баринова кажется сопливой десятиклассницей. Ветер колышет струящуюся ткань выбранного нами вместе платья. А я… не могу оторвать от сводной сестры глаз.

– Ну, ты и урод!

Подбегает ко мне Сашка, выплевывая ругательства, дышит часто, а меня штормит от ее злости. Ведет, как пьяного матроса на качающейся палубе. Колошматит, как в жесточайшей лихорадке.

И я сразу перенимаю ее воинственный настрой, перехватываю запястья до того, как Баринова отвесит мне звонкого леща, и жестко сжимаю нежную кожу. Проваливаюсь в какой-то сумасшедший водоворот из ненависти и притяжения и с трудом выплываю на поверхность, приходя в себя от сдавленного.

– Ай!

– Извини…

Значительно ослабляю захват, ругая себя за то, что мог оставить синяки, и не успеваю ничего сказать прежде, чем в спину врезается властное.

– Матвей! Александра! Да сколько вас ждать можно?!

Опускаю руки, разбивая наш с Сашкой телесный контакт, и оборачиваюсь, сталкиваясь нос к носу с явно недовольным нами отцом. Его подбородок высоко вздернут, губы поджаты, ноздри яростно раздуваются. А выпирающая на лбу вена выдает крайнюю степень недовольства. И, будь я проклят, если его раздражение не доставляет мне удовольствия.

– Идем.

– Извините, Сергей Федорович. Меня на кафедре задержали, а потом таксист кругами возил…

Лепечет позади сводная сестра, а я отчетливо слышу, как в ее голосе звенит обида. На короткое мгновение цепляет какие-то струны, царапает растрепанные нервы и скоропалительно меркнет на фоне торжественной музыки, долбящей в барабанные перепонки.

А дальше я и вовсе теряю нить происходящего, потому что перед глазами мелькают кадры с пылящегося в нижнем ящике стола старого диска. Другая свадьба. Уютная маленькая беседка под кроной деревьев. Лебеди, скользящие по водной глади озера. И парень с девушкой, обещавшие вместе и в горе, и в радости…

Пустые слова. Рассыпавшиеся в прах звуки.

– Дорогие супруги. Сегодня вам вручается ваш первый семейный документ – свидетельство о заключении брака.

Выныриваю из липкого марева прошлого, когда к отцу перекочевывает отпечатанный на гербовой бумаге бланк, выдавливаю из себя неразборчивое поздравление и стойко терплю полчаса, пока нанятый за бешеные бабки фотограф старается запечатлеть счастье семьи Зиминых. И отчего-то не возмущаюсь, когда этот папарацци в смешных клетчатых штанах и свободном бежевом свитере просит меня обнять сводную сестру.

С кривой ухмылкой я кладу ладонь на ее тонкую талию, уничтожаю разделяющие нас сантиметры и уверенно прижимаю девчонку к себе, захлебываясь ароматом лайма и перечной мяты. Штырит не по-детски. А еще отвлекает ровно настолько, чтобы пережить этот пафосный фарс, утрамбовать свою задницу в батин джип и без единого пререкания доехать до ресторана.

– За нас, Вера! За новую жизнь! – дорвавшись до менее формальной обстановки, расстегивает верхние пуговицы своей рубашки отец и поднимает бокал искрящегося шампанского.

Гордится собой. Красуется. А я в очередной раз задумываюсь, что ему стоило пойти в политику. Манипулировать людьми, раздавать иллюзорные авансы и очаровывать электорат запутанными речами.

Какое-то время я увлеченно представляю предвыборные плакаты с фоткой бати и с азартом кидаю вымышленные дротики прямо ему в лоб, поэтому прогнозируемо пропускаю прилетающую от Веры Викторовны подачу.

Нарочно роняю на пол вилку и наклоняюсь, утягивая за собой под стол Сашку.

– Че они хотят?

– Ты издеваешься, Матвей?