Читать книгу - "Наперегонки с ветром. Первое дуновение - Лера Виннер"

Это могло значить только одно — с Петти было совсем плохо. Никакие иные доводы или запреты Матиаса его бы не остановили.

Норда я оставила в полном порядке. Более того, он нёс меня очень осторожно, словно понимал, что наездница не в порядке и готов был смирять свой норов, сколько потребуется.

Да и Кайл бы не предложил ребёнку заведомо бешеную лошадь.

Себе взять мог бы, но не доверить кому-то другому.

Дело было решительно не в нём.

Стараясь вспомнить, с чего всё началось и выстроить логическую цепочку, я по дурацкой привычке, появившейся в последнее время, поджала губы, и тут же едва не охнула.

Снова стало хорошо и больно, а полезных мыслей не прибавилось.

Нужно будет расспросить Горана.

Всё тому же Кайлу он, вне всякого сомнения, скажет правду, но скажет из чувства долга и страха. Людей вроде него Кайл неизменно пугал, хотя они и сами не могли бы объяснить, чем именно.

Для меня же может расстараться и вспомнить детали.

В отличие от всё тех же Стивена или Хольца, молодой нескладный конюх не мог позволить себе завуалированно плевать на командира Берга вместе с его мнением. Желая сохранить своё место, — свою сказочную, идеальную жизнь среди лошадей и героев, — он вынужден был лавировать и подстраиваться.

На Искру он смотрел с восторгом и обожанием, а вот в разговоре со мной взгляд отводил нередко. Пристыженный и виноватый взгляд человека, послушного чужой прихоти, но не собственным решениям.

В отличие от всё того же Гаспара, он даже тайком не пытался помочь мне с лошадью.

И его точно не пришлось бы украдкой хватать за рукав, удерживая от прыжка в бездну в виде склоки с одним из членов Совета и непосредственным командиром.

В тот раз, когда мальчишка попался нагрянувшему с проверкой Бергу, орал тот так, что у нас обоих закладывало уши.

Виноватыми тогда остались не только мы, но и Горан, и с тех пор взгляд конюха сделался особенно растерянным.

По всей видимости, именно тогда, в качестве искупления вины, его и обязали докладывать о подобных вещах.

Теперь это можно было аккуратно использовать, чтобы получить от него информацию, которой он сам значения не придал.

Раздались два коротких стука в дверь, нужные лишь для того, чтобы предупредить о появлении гостя.

Вошёл Матиас, не дожидаясь ответа и так быстро, что я едва успела одернуть подол рубашки.

Окинув меня беглым, но очень внимательным взглядом, он поставил на стол поднос.

— Я принёс тебе ужин. В столовой тоже было бы неплохо показаться. Не то они решат, что ты не хочешь попадаться на глаза.

— Покажусь, — я выпрямила спину и даже немного откинулась назад, потому что плечи начало сводить от пребывания в одной позе.

Несвятой брат остановился перед кроватью, оценил количество мази в банке, а после качнул головой и направился к окну.

— Продолжай, я отвернусь. Помощь, извини, не предлагаю.

Во всех красках вообразив, где мне в такого рода помощи не отказали бы, я качнула головой, укоряя саму себя.

— Где Петти?

— У Йонаса, — несвятой брат прислонился плечом к стене и, опустив руку в карман, уставился через окно во двор.

На секунду я им почти залюбовалась — безупречная осанка, роскошные длинные ноги.

Местным женщинам, которые его очевидно не интересовали, было от чего сходить с ума.

— Где Нильсон?

Это был уже совсем другой разговор.

И другой человек.

Бережно хранящий свою тайну, но один из немногих, кому было позволено вот так запросто называть по фамилии.

— Оставался с Нордом, когда я уходила.

Он качнул головой, не просто принимая такой ответ, а делая из него какие-то выводы.

В тот единственный раз, когда я попробовала назвать его Тэдом, он мягко, но настойчиво попросил остановиться на Матиасе.

Больше я не спрашивала, а он не стремился рассказать, довольствуясь скромной ролью беглого, до определённой степени нелюбимого окружающими священника.

Того, кто подаёт Мастеру Йонасу отличный кофе и располагает планом тайных ходов в замке.

— Выяснили, что произошло? — я сочла за благо вернуться к безопасной теме, а заодно и к обработке своих царапин.

— Порча, — Матиас отозвался всё так же задумчиво, как будто мыслями был не здесь. — Ей поставили такую порчу, чтобы Норд пришёл в ужас при её появлении.

Вспомнив, как конь — ручной и умный конь, знавший меня, — тянулся, чтобы вцепиться мне в колено, я снова остановилась, но посмотрела не в спину несвятого брата, а перед собой.

— И никто не заметил? Агата не заметила?

— Агата с вечера её не видела.

Едва уловимо, но изменившаяся интонация, с которой он отозвался, подтвердила все мои безумные догадки, и я невольно улыбнулась.

— И когда ты ухитрился?

— Это произошло спонтанно, — он поправил одну из стоящих на подоконнике свечей, потом снова убрал руку, в карман. — Я бы даже сказал, неожиданно для нас обоих.

В его тоне слышалось затаенное удовлетворение и лёгкая тень растерянности.

В ответ на это я не улыбнулась, но задумалась.

Агата была единственной женщиной в Совете, о которой я точно знала, что она спала с Йонасом. Как минимум дважды, и первый из них — фактически на моих глазах.

Тогда она впервые приехала в замок и стояла посреди двора с глупым видом напуганной девочки, прижимая к себе ребёнка.

Приближался Праздник Осенних Костров, Томасу было три, и всё происходящее казалось ему безумно интересным.

Агату оно пугало.

За два дня она едва ли перебралась с Мастером парой слов — ответила на приветствие, а после, заикаясь, — на какой-то едкий комментарий по поводу своей зажатости.

В саму Праздничную Ночь я допивала с Даниэлой вторую бутылку вина на замковой стене, когда она пришла и просто села между нами.

От неё пахло безумием и им, а на губах блуждала странная полуулыбка.

Пока я потрясенно молчала, маркиза не выдержала первой:

— И как?

— Охрененно, — ответила Агата, по всей, видимости, впервые в жизни произнося такое слово.

Это ничего не значило для них обоих, но что-то изменило в ней, как будто сломался какой-то внутренний барьер. Через полгода, когда дороги высохли, она вернулась вместе с сыном, чтобы остаться.

Ведьмой Агата не была, но лучше чем кто бы то ни было справлялась с тем, чтобы обучать детей хорошим манерам, которые им непременно понадобятся однажды.

Безродная сирота, вдова, прислуга в доме Даниэля, она не слишком высоко ценила себя по началу, но интуитивно умела выбирать себе мужчин.

Томас был пусть и незаконнорожденным, но официально признанным Лагардом.

После — показавший ей её саму