Читать книгу - "Чужая роль - Дженнифер Уайнер"

Джим притормозил и впился глазами в блондинку в тесных джинсах, гадая, какое у нее тело под мешковатой зимней курткой. Шевелится ли она в постели? Как пахнет? Как кричит? И сколько потребуется времени и усилий, чтобы все это узнать?

— Стоп, — приказал он себе, включая радио, — немедленно прекрати!

Салон «лексуса» заполнил голос Говарда Стерна, издевательский и мудрый.

«Это настоящие, лапочка?» — допрашивал он утреннюю старлетку.

«Настоящий силикон», — хихикнула та.

Джим стиснул зубы и переключился на классическую музыку. До чего же несправедливо! С первых ночных поллюций — ему было двенадцать — в скаутском лагере, во время похода, возвестивших о наступлении половой зрелости, он неистово мечтал о женщине: абстрактная жажда голодающего, застрявшего на необитаемом острове со старыми выпусками кулинарных журналов. Блондинки, брюнетки и рыжие, гибкие девушки с маленькими грудками, малышки с широкими бедрами, негритянки, испанки, азиатки, белые, молодые, старые, среднего возраста и даже, помоги Господи, миленькая девушка на костылях, которую он видел в телемарафоне Джерри Льюиса, — в своих фантазиях Джим Денверс был сторонником равных возможностей.

Но тогда он так и не смог их осуществить: ни в двенадцать лет, когда был толстым, вечно задыхавшимся коротышкой, ни в четырнадцать, когда так и не вырос, а разжирел еще больше, и лицо было усеяно тем, что, по мнению доктора Губермана, было наихудшим проявлением кистозных угрей, которое ему доводилось видеть за свою долгую практику. Дальше все пошло по мерзкому замкнутому кругу: вес стал источником постоянных тревог и несчастий, и Джим непрерывно что-нибудь жевал, чтобы успокоиться. Заглушал тревогу пиццей и пивом, отчего толстел еще больше, что, разумеется, по-прежнему отталкивало женщин. Он потерял девственность только на старшем курсе, с проституткой, которая, оценивающе оглядев клиента и выдув пузырь жвачки, настояла на позиции «сверху».

— Не хочу тебя обидеть, котик, — заявила она, — но думаю, иначе ты просто меня раздавишь.

«В юридической школе все могло быть по-другому», — думал он под успокаивающие аккорды Баха. Он еще немного подрос, и после той постыдной десятиминутной встречи с проституткой занялся бегом трусцой, и каждое утро отрабатывал маршрут Рокки по улицам Филадельфии (хотя был твердо убежден, что даже сам Рокки не смог бы осилить трех кварталов, чтобы не остановиться и не отдышаться).

Постепенно он начал худеть. Кожа очистилась, угри сошли, оставив постепенно блекнувшую паутину импозантных шрамов. Джим посетил стоматолога и привел в порядок зубы. Однако внешние перемены не устранили калечивших душу комплексов: безумной застенчивости и парализующего отсутствия адекватной самооценки. В первые годы работы в «Льюис, Доммел и Феник», стоило Джиму, несмотря на быстрый карьерный рост, услышать женский смех, он неизменно предполагал, что смеются над ним.

Но потом все каким-то образом уладилось. Он вспомнил вечер, когда стал полноправным партнером и вместе с тремя только что получившими повышение коллегами отправился в «Ирландский бар».

— Ночь нянюшек, — произнес один из них с многозначительным кивком.

Джим не понял, о чем он, но вскоре все стало ясно. Бар был набит ирландочками, голубоглазыми шведками, финками с французскими косичками. Над стойкой из меди и красного дерева звучали мелодичные голоса с разнообразными акцентами. От всего этого Джим онемел и оцепенел. Так и сидел в углу, мешая шампанское с крепким портером и светлым пивом, еще долго после ухода коллег домой. Сидел и беспомощно пялился на девушек, хихикавших и жаловавшихся на тяжелую работу. По пути в туалет он наткнулся на рыжеволосую веснушчатую девушку с искрящимися голубыми глазами.

— Осторожнее! — крикнула она и засмеялась, выслушав его неловкие извинения.

Ее звали Мев. Это она сказала, когда провожала его к с юлу.

— Партнер! — проворковала она под одобрительными взглядами подружек.

Джим и сам не понял, как очутился в ее постели. Он провел шесть незабываемых часов, пробуя на вкус ее веснушки и черпая полные пригоршни потрескивающего пламени ее волос.

С той ночи он превратился в самого настоящего… потаскуху. Только в штанах. Другого слова не подберешь. Он не был ни донжуаном, ни Ромео. Ни жеребцом, ни бабником. Джим был потаскухой, потому что воплощал в жизнь фантазии своей жалкой юности, в городе, который вдруг оказался полон сговорчивых молодых девушек, как и он, сторонниц секса без обязательств. Джим словно попал в волшебное царство, где то, кем он был (и сколько зарабатывал), каким-то образом компенсировало и даже перевешивало недостатки внешности. А может, и он похорошел. Или для этих женщин слово «партнер» звучало как призыв снять трусики.

Он не мог объяснить, почему няни, студентки, секретарши, барменши, сиделки и официантки буквально вешались ему на шею и для того, чтобы снять девушку, даже не было нужды идти в бар. В самом офисе нашлась делопроизводитель, которая была счастлива остаться после работы, запереть дверь изнутри, сбросить с себя все, кроме сиреневого лифчика и босоножек, которые застегивались на щиколотках, и…

«Стоп, — приказал себе Джим. Это неприлично. Постыдно. Унизительно. В конце концов, ему тридцать пять лет. Он партнер в уважаемой фирме. Его жизнь последние полтора года — непрерывный пир плоти. Пора остановиться. — Подумай, как ты рискуешь», — уговаривал он себя. Болезни! Жестокие разочарования! Рассерженные отцы и бойфренды! Те трое, ставшие одновременно с ним партнерами, уже женаты, а двое стали отцами. И хотя разговоров на эту тему не велось, без слов было ясно, что они избрали тот стиль жизни, который одобряли владельцы фирмы. Домашний очаг и возможные интрижки на стороне, лишь бы все было шито-крыто. Неистовые оргии с девушками, чьих фамилий Джим зачастую даже не знал, не для них. Отношение коллег стало меняться от благоговейного к почтительно-насмешливому. Скоро останется исключительно насмешка. А потом она сменится снисходительным отвращением.

А ведь есть еще и Роуз.

При мысли о ней Джим смягчился. Роуз далеко не самая хорошенькая из тех, с кем он встречался. Далеко не самая сексапильная. Она одевалась как невзрачная библиотекарша, а представления о соблазнительном белье не шли дальше штанишек из хлопка в тон такому же убогому лифчику. И все же было в ней что-то минующее раскаленные провода внизу живота и идущее прямо к сердцу. А как она смотрела на него! Словно на парня с обложки ее любимого дамского романа! Словно он оставил на парковке своего белого скакуна, чтобы продраться через заросли колючек и спасти ее! Удивительно, как на фирме еще не пронюхали, что происходит между ними, несмотря на запрет партнерам встречаться с помощниками адвокатов. Впрочем, может, он просто слеп? Может, все всё уже знают? А он поддается соблазну по сто раз за день, зная, что может разбить ее сердце!

Милая Роуз! Она заслуживала лучшего мужчину, чем он. И ради нее Джим решил постараться исправиться. Он уже сменил секретаршу на шестидесятилетнюю матрону, пахнувшую лимонными каплями от кашля, и целых три недели избегал заходить в бары.