Читать книгу - "Цветок душевного стриптиза - Галия Мавлютова"

Ненавижу оплачивать счета. Повсюду очереди. Нудные, томительные и утомительные одновременно. Я уплатила за квартиру, отстояв в длинной веренице людей. Мне больше не хочется замуж. Стайка веселых и непоседливых карапузов исчезла… Грезы прошли. Черников еще ничего не знает. Надо выбросить его вещи на помойку. Стильные вещи, дорогие, бережливому Денису будет неприятно, что он лишился части ценного имущества. Хоть чем-то смогу досадить бывшему кандидату в мужья. Хорошо, что все хорошо кончается. Надо еще заплатить за сотовый. Телефон пищит, молчит и тренькает. Поэтапно. Я зашла в центр сотовой связи. За высокой стойкой расположилась девушка моего возраста. Симпатичная. С ямочками на щеках.

– Добрый день, 8-936-10-69. Тысяча рублей, – сказала я.

– А у меня сдачи нет, – нагло, с вызовом ответила приемщица.

Ответила, как плюнула. Прямо в лицо. А такая симпатичная девушка. Почти невеста на выданье. Вот такую бы супругу милому Черникову предложить, за деньги, разумеется. Причем за большие деньги.

– И что? – сказала я.

И тоже нагло сказала, с вызовом. Ведь только что выстояла в очереди в сбербанке. И тут такая катавасия. Сдачи нет. Я же деньги предлагаю, а не шиш с маслом. Клиент всегда прав.

– У меня нет сдачи, девушка, – с нажимом сказала приемщица.

Ох уж это извечное российское: «Я стояла!» Можно подумать, что я не стояла. Очень даже стояла. Даже устала от вечного стояния.

– Разменяйте где-нибудь, идите-идите, – рявкнула девушка.

И я покорно пошла. В соседних магазинах мне не разменяли купюру. Я даже вспотела от напряжения. Вот это дела! Я вернулась в центр. Приемщица хищно оскалила зубы. Сейчас чрезвычайно модно все стихийное, природное, апокалипсическое.

– У вас есть книга жалоб? – спросила я, но без нажима.

Вежливо спросила, без наглинки и вызова. А к кому взывать? Где, в какой стране вы видели, чтобы вам в магазине сказали, что у них нет сдачи? Нет такой страны на свете. И в нашей нельзя говорить эти страшные слова. Иначе всем нам будет плохо, очень плохо. Как мне сейчас.

– Давайте уж ваши деньги, – вздохнула кассирша.

Она так тяжело вздохнула, будто черта внезапно увидела. И ямочки пропали. И вовсе она не симпатичная. И сдача у нее была. Это она от внутреннего протеста так отвечала. Назло клиентам. Чтобы не докучали. Я заплатила и ушла, вполне удовлетворенная собственными бойцовскими качествами. Могу же за себя постоять. Не только на ногах стоять, но и за себя постоять могу. Мамино воспитание. Не самое плохое, хочется заметить.

Собрала вещи Черникова. Понюхала. Ничем не пахнут. Никакого запаха. Ледяной рыцарь совсем не выделяет пот, у него начисто отсутствуют потовые железы. Он будто замороженный лещ. Я не смогла бы с ним прожить в замужестве и недели. Даже одной недели. Наконец-то все закончилось. А плохо это или хорошо, узнаю со временем. Я вытащила из целлофанового вороха самый яркий пакет. Финский. Красочный. Пакет непременно привлечет внимание бомжей, они быстренько нащупают золотую жилу. Утащат одежду ледяного истукана подальше от моего дома. Я побросала вещи в пакет. Вышла во двор. Проход к мусорным бакам был плотно забит машинами, кто-то устроил во дворе стихийную стоянку. Недавно в нашем доме открылось страховое общество. На первом этаже. А на втором расположился какой-то банк. Кругом сплошные «Мерседесы», джипы и «Лексусы». Другие марки мне трудно определить, не до определения тут. Крутые тачки, одним словом. Теперь к помойке не пробраться. Я потыкалась пакетом по машинам. Глухо. Не пройти. Я со злостью пнула какую-то машину. Оглушительно завизжала сигнализация. И вдруг во мне что-то сломалось, видимо, внезапно раскрутился винтик, самый маленький, невидимый, неощутимый, зато самый ответственный. Я бросила пакет на асфальт, рухнула на него и разрыдалась. Мне было плохо, очень плохо. Я слишком слаба для того, чтобы преодолевать жизнь в одиночку. Мама не в счет. Она прожила свою жизнь, прожила как могла, как умела. Теперь настала моя очередь. А у меня нет больше сил. Я чувствую себя слабой и беззащитной. Меня дотла сжег костер отчаяния. Как ведьму. И мне нет места на чужом празднике жизни.

– Не плачьте вы так, прекрасная Аленушка, и не сидите на камушке, – сказал кто-то.

Я подняла зареванное лицо. Надо мной склонился таинственный незнакомец из моего дивного сна. Я уронила голову на грудь и разрыдалась с новой силой. Меня повсюду преследуют бомжи и призраки, а ночью снятся кошмары. Наваждение из снов ходит за мной по пятам. Моя возвышенная душа оказалась непригодной для земного существования, а моя кожа – чересчур тонкой для этой жизни. Вообще мне кажется, что я живу без кожи. И я не приспособлена для обитания в суровой действительности.

– Не расстраивайтесь вы так, я сейчас уберу машину, это же не проблема, вставайте, не сидите на земле, холодно, простудитесь, – сказал заботливый голос, и мужская рука прикоснулась ко мне.

И я узнала ее, сразу узнала. Это была самая лучшая рука на свете, рука из моего чудесного сна. Я изучила самую мелкую, морщинку на ней, знала каждую складку, выучила наизусть все изгибы. Я подняла глаза. Передо мной стоял таинственный незнакомец. Тот самый. Из сна в тринадцатом вагоне. Лучистый взгляд. Мягкая улыбка. Ласковые руки. И любовь. Передо мной стояла моя любовь. Настоящая, космическая, неземная, виртуальная и параллельная одновременно.

– Вставайте же, не бойтесь меня, со мной не страшно, – сказал незнакомец, и я уже знала, что он любит меня и всегда любил, и я хотела, чтобы он говорил и говорил.

А я бы слушала его голос. Вечно. До самого конца моей жизни. И мне не было страшно. Я любила его. Всегда любила. И я знала, что встречусь с ним еще в этой жизни. Мне нашлось место в этой жизни. И самый родной голос добавил после небольшой паузы.

– Не бойтесь меня, со мной не страшно. Я Марк Горов.