Читать книгу - "Добыча хищника - Елена Александровна Романова"

Все дело в метке, которая лишает меня здравого смысла. Возможно, совсем скоро даже смерть покажется мне избавлением.

Глава 14

Сложно представить, но в нашей галактике больше двухсот миллиардов звезд. Имеет ли смысл спрашивать о том, откуда именно прибыл Тайгет Касар?

Даже если бы он сказал, что упал на Землю вместе с лучом света с планеты Ка-Пэкс[1], я бы запросто в это поверила.

Я ничего не знала о космосе, и единственное космическое тело, с которым я была знакома лучше, чем никак, сейчас медленно надвигалось на меня.

Интересно, оно все еще заинтересовано в моем убийстве?

Где-то на горизонте робко посветлело небо. Скоро солнце бросит во мрак прозрачные лучи, прочерчивая кроны деревьев, и засверкает в золотом куполе церкви священномученика Сергия Подольского. Буду ли я жива к тому моменту?

Возможно, мне больше не понадобится бензин – я видела во взгляде чужака, что терпение его иссякло.

– Оставишь мне кое-что на память? – спросил он.

– О чем ты? – я и подумать не могла, что он не просто отважится на такую наглость, но и проявит некое подобие сентиментальности.

Неужели он думал, что я буду столь любезна, что подарю ему свои… трусики? Или что еще пожелает забрать с собой мой убийца?

– Твои четки.

Он мог отнять у меня все, что угодно… кроме этого.

– Я буду отдавать тебе их по бусине за каждый лишний день, который проживу. Десять бусин – десять ночей с тобой.

Если бы Тайгет Касар был человеком, я бы заподозрила его в излишней театральности, ибо он не стал скрывать того, как его рассмешило мое предложение. Конечно, он мог забрать мои четки без разрешения. Покойникам они, вообще, без надобности, но…

– Говоря «десять ночей с тобой», что ты имеешь в виду, Эля? – невинно поинтересовался чужак.

Он привязался к словам, за которыми, клянусь, не крылось ничего дурного. Я покраснела – мой организм, наверно, устроил настоящий фейерверк гормонов.

Взгляд чужака наполнился тягучим горячим золотом. Он втянул носом воздух и сжал зубы, будто прямо сейчас его воображение подбрасывало адский огонь в его внутреннюю топку.

– Ты знаешь историю о персидском царе и его жене Шахерезаде? – спросила я.

Чужак задумчиво склонил голову, разглядывая мое лицо. На его губах вновь появилась усмешка, а глубокая морщинка между его бровями разгладилась.

– Расскажи мне, Эля, – его голос звучал низким дразнящим призывом.

Сложно удержать мысль, когда в солнечном сплетении зарождаются горячие волны запретного влечения.

– Он хотел убить ее, считая вероломной, – начала я, пытаясь справиться с неловкостью. – Но девушка каждую ночь развлекала его новой сказкой, чтобы отсрочить приговор. Ей удалось заинтересовать царя так, что прошла тысяча и одна ночь, прежде чем она попросила его отменить казнь.

– Прозрачно, – усмехнулся чужак. – Но примитивной человеческой девочке нечем меня заинтересовать.

Это был щелчок по носу, который резво спустил меня с небес на землю.

– Твое самомнение видно даже из космоса, – обиженно отвернулась я. – Для этого и телескоп Хаббл не нужен.

Горячие твердые пальцы вновь развернули мое лицо, а затем и вздернули подбородок, заставляя меня застыть с широко распахнутыми глазами.

Тайгет Касар, сворачивающий шеи здоровенным мужикам, мог убить меня движением мизинца.

Между нами вклинились красноватые лучи утреннего солнца – я не смела дышать.

Ребром ладони чужак скользнул по моей шее к вороту куртки – наконец, я судорожно вдохнула, вернее, втянула воздух сквозь приоткрытые губы. Мне на секунду показалось, что он уже убивает меня. Разве можно иначе, чем убийство, назвать то, что я почувствовала в ответ на его прикосновение?

– Ты готова, Эля?

Очень смешно.

Тяжело забило сердце, а по позвоночнику пробежал холодок.

Чужак потянул за замок на молнии, наслаждаясь видом моего растерянного лица.

– Мне страшно, – призналась ему.

И, тем не менее, это ничуть его не растрогало. Если только в совершенно ином смысле.

– Наивысший комплимент для меня.

Чужак опустил голову, ведя взглядом по моей одежде.

Он бесцеремонно запустил руку в карман моей толстовки и преспокойно извлек четки. В первую секунду я даже не поняла, что произошло. Степень безумия достигла апогея, когда я попыталась выхватить их у него.

– Мы так не договаривались!

– А как мы договаривались? – мягко спросил он, наблюдая, как я пытаюсь разжать его пальцы.

– Отдай!

– Ты так религиозна?

Я нахмурилась, чувствуя, что он просто насмехается надо мной.

– Это все, что осталось у меня от родных! Это все, что удалось сохранить, ясно тебе? – выпалила я со злостью, которую и сама от себя не ожидала. – Не позволю! Отдай! – и с яростью, свойственной только в конец отчаявшимся людям, вцепилась в его руку зубами.

Но даже совершая этот заблаговременно опрометчивый поступок и не рассчитывая более на милосердие зверя, я не думала, что в рот мне хлынет черная, густая, сладковатая кровь.

– Да ты издеваешься, Эля, – изумление, которое прозвучало в голосе чужака, вынудило меня отпрянуть.

Он поднял руку, разглядывая следы от моих зубов. Я прокусила его ладонь между мизинцем и запястьем, и теперь ранки налились серебристо-черной, как ртуть, кровью. Сказать, что я была шокирована, это в тысячу раз приуменьшить.

Я только что ранила его?

Его – неуязвимого Тайгета Касара! Его – чертово высшее существо!

– Ч-что это? – глупо спросила я.

Чужак перевел на меня взгляд.

– Моя неосмотрительность, – усмехнулся он. – В тебе часть меня, Эля.

Он поднес свою ладонь ко рту и облизал место укуса и окровавленные пальцы, не спуская с меня взгляда. Это выглядело дико. Но больше… черт побери, это было безумно, почти до отвращения, сексуально проделано.

Он надел четки себе на запястье и сделал ко мне шаг – раз, и в его кулаке моя толстовка. Он рывком притянул меня к себе.

– Я еще никому из хейэри не давал дожить до рассвета, – произнес он. – И еще ни одна не была настолько долго со мной, чтобы меня ранить.

Его голос – чертов афродизиак. Разве можно вытаскивать из меня душу и резать на лоскуты, просто пользуясь им?

– Давай, Эля, попробуй еще.

Неужели он хотел, чтобы я закусала его до смерти? Даже сумев его ранить, мне ни за что не удастся навредить ему так, чтобы он собрал своих побратимов