Читать книгу - "Дымка в зеркалах - Джейн Энн Кренц"

– Неужели вы действительно все сделали своими руками? – спросила Леонора.

– Это хобби, – пожал плечами Уокер. – Что-то вроде работы по совместительству. Я покупаю удачно расположенные дома, а потом переделываю их.

– Нет-нет, это нельзя так называть! Произведение искусства не может получиться в результате работы по совместительству.

Томас лишь улыбнулся и пошел к стойке, делившей пространство на гостиную и столовую.

– И что потом вы делаете с домами? Выставляете на продажу? Но ведь это должно быть очень тяжело – расставаться с вещью, в которую вложил столько сил.

– Ну, все не так страшно, потому что обычно дома не попадают на рынок.

– То есть вы их не продаете?

– Конечно, продаю! Но не сразу. Знаете, если не торопиться и подождать, то дом обязательно находит своих хозяев. Людей, для которых он… ну, которые ему подходят. Так что мне не приходится искать покупателей.

– Значит, именно так вы зарабатываете на жизнь? – Леонора оставила разнежившегося Ренча и села на стул у стойки.

– Это лишь малая часть доходов. Обычно я занимаюсь вложением денег.

– Чьих?

– Наших с Дэки. Когда-то давно я дал брату средства на создание фирмы, он разработал программное обеспечение для компьютеров, которое крупная компания купила за очень хорошие деньги.

– Понятно. А где вы научились создавать такое? – Леонора обвела рукой дом.

– Мой отец был подрядчиком, а мама – художницей. Думаю, мои занятия – результат сочетания их генов.

Леонора рассеянно водила пальцем по керамическому узору, покрывавшему стойку.

– А что ваши родители? – спросила она.

– У них все неплохо. Они развелись, когда мы с Дэки были еще детьми. Это был шумный и тяжелый развод. Такой, знаете, когда обе стороны ссорятся, и выясняют отношения, и спорят из-за опеки и права видеться с детьми, и чтобы – не дай Бог – одному не досталось прав больше, чем другому… Но с тех пор прошло достаточно много времени, и все пришло в норму. Отец женился на своей подружке, которая моложе его на двадцать лет. Мама живет в какой-то общине художников. Они оба кажутся вполне счастливыми.

– Но в то время вам с Дэки здорово досталось…

– Что ж, это жизнь. Трудные времена остались позади. Теперь мы просто стараемся держаться вместе; тогда нам сам черт не страшен. А у вас есть семья?

– Родители погибли, когда мне было три, и я их совсем не помню. Есть, правда, несколько фотографий. Меня вырастили бабушка с дедушкой. Несколько лет назад дед умер, и теперь мы с Глорией остались вдвоем.

Томас положил на стойку салфетки и поставил на каждую по бокалу бренди – себе и Леоноре. Он не сел рядом с ней, а остался стоять напротив, и их разделяла узкая полоса барной стойки, покрытая мягко мерцающим в свете ламп узором.

Уокер поднял бокал и провозгласил:

– За вашу бабушку!

– Спасибо. – Леонора, улыбаясь, пригубила бренди. Честно сказать, она совершенно не собиралась приходить сюда. После ужина Томас предложил продолжить разговор где-нибудь в тишине и чтобы вокруг не было такого количества любопытных. Девушка согласилась. Почему-то она была уверена, что он просто хочет проводить ее до дома. Пока они шли по дорожке, Леонора размышляла, следует ли предложить Уокеру зайти и выпить чая, а потом оказалось, что они движутся в направлении его дома.

Сам собой где-то внутри зажегся сигнал тревоги, но Леонора напомнила своей мнительной половине, что в их отношениях нет места ухаживаниям и сексу. Это деловое партнерство, в которое она затащила Уокера посредством шантажа. Так что какой уж тут секс.

Кроме того, она должна смотреть на вещи реально: вряд ли он может думать что-то хорошее о девушке, которая безжалостно использовала имеющуюся у нее информацию, чтобы заставить его участвовать в расследовании. Мужчины редко находят таких расчетливых дам привлекательными. Леонора вздохнула. Да и сам он, между прочим…

Тут, подыскивая подходящий эпитет, она с удивлением обнаружила, что за последнее время ее мнение о мистере Томасе Уокере претерпело существенные изменения. Он по-прежнему напоминал ей сильного и опасного, хоть и не слишком породистого пса, но, по крайней мере, этот хищник был на ее стороне. Пока.

Меж тем Томас сделал глоток бренди и спросил:

– Можно я задам вам личный вопрос?

– Какой?

– Как получилось, что вы с Мередит стали друзьями? На мой взгляд, такие разные девушки не могут иметь ничего общего.

– Мы встретились в колледже. Мередит влезла в компьютер кампуса и поучаствовала в распределении комнат. И оказалась на моем этаже.

– Но зачем?

– Это долгая история. – Леонора водила пальцем по краю бокала. – Жизнь Мередит была непростой и не совсем обычной. Она никогда не знала своего отца. Ее мама была очень умной и образованной женщиной, но у нее были определенные проблемы с психикой, а она не хотела лечиться. В какой-то момент она отправилась в банк спермы и забеременела от анонимного донора. Она выбрала его за высокий показатель интеллекта, отменное здоровье и приятную внешность.

– Значит, банк спермы?

–Да.

– Черт. – Томас оперся на стойку и печально покачал головой. – Не лучшее место, чтобы найти заботливого отца.

– Точно.

Некоторое время они пили бренди в молчании. Потом Леонора сказала:

– Мередит ненавидела своего отца, хотя ни разу в жизни не видела его.

– Возможно, ненавидела именно потому, что не видела.

– Возможно.

– Не смотрите так удивленно. Мужчины тоже иногда соображают.

– Я это запомню, – кивнула девушка и продолжала: – На первый взгляд Мередит была абсолютно самоуверенной и самодостаточной особой. Но мне думается, у нее существовал ряд комплексов… И была здорово занижена самооценка. Она часто повторяла – вроде как невеселую шутку, – что ей довелось родиться от человека, который так не хотел становиться отцом, что не снизошел не только до знакомства с ее матерью, но и до того, чтобы переспать с ней. Этот человек действительно плевать хотел на судьбу своего ребенка. Он не желал знать, появился ли этот ребенок на свет и если да, то, как его зовут…

Томас промолчал, и Леонора стала рассказывать дальше:

– Мать уверяла Мередит, что, будучи результатом тщательно отобранного набора генов, она должна быть почти совершенством. Но у самой Мередит была другая точка зрения. Она считала, что человек, который так бездумно отнесся к возможности дать жизнь ребенку, имеет некий изъян. То есть у него не хватает гена привязанности и ответственности или чего-то в этом роде.

– Звучит разумно, – заметил Томас.

– Возможно, все было бы не так плохо, если бы мать Мередит не теряла разум так быстро или если бы у них были родственники, которые могли бы позаботится о девочке. Но их не было.