Читать книгу - "Маша и Медведев - Инна Туголукова"

— А чем же он их так огорчает?

— Он один раз стул клеем намазал, «бээфом». Учительница прилипла — отодрать не могли. Девчонки к ней домой за другой юбкой бегали. Его из школы отчислять хотели, да мать больно сильно плакала, директору прям в ноги кидалась. У них пятеро детей мал мала меньше, Синюхин — старший. А отец ихний в тюрьме сидит. Он из свинарника поросят украл. Одного сам сожрал, остальных продал.

— А я видела, как Синюхин кошку за хвост крутил, — сказала Галя. — Она потом на лапках не держалась и мяукала. Мы с девочками за ней ухаживали, но она все равно умерла.

— Вот сволочь! — возмутилась Маруся и испуганно прикрыла рот рукой, досадуя на себя за сорвавшееся с губ бранное слово.

Впрочем, на столь безобидный эпитет никто и внимания не обратил.

— Мы его с пацанами бить хотели, — доверительно сообщил Юрка, — но побоялись — уж больно он сильный…

Юркины предсказания, как всегда, сбылись — директор действительно попросил Марусю заменить заболевшую учительницу и провести в восьмом «Б» урок литературы.

Синюхина она вычислила сразу. Тот сидел один за последней партой и демонстративно смотрел в окно все то время, пока она знакомилась с учениками и выясняла, чем они занимались на последних уроках и какое задание получили на дом.

— Может быть, у вас есть какие-то вопросы? — спросила она. — Давайте разберемся вместе.

— Марья Сергевна! — подняла руку девочка с чудесной пшеничной косой. — Нам по математике велели найти, что такое «конгруэнтный». Мы смотрели в словаре русского языка, но там такого слова нет, а в орфографическом не объясняется. Может быть, вы знаете?

— Да! — обрадовалась Маруся, что специальный этот термин каким-то случайным образом ей знаком. — Конгруэнтность — это совместимость, абсолютное совпадение. Вот сложите ладони, и они полностью покроют друг друга. Значит, они конгруэнтны. А теперь приведите мне свои аналогичные примеры.

— Если, например, совместить два тетрадных листа, — сказала девочка с косой.

— Правильно! — одобрила Маруся. — Кто еще?

Оживившийся Синюхин высоко поднял руку. Маруся сделала вид, что не замечает, и с надеждой воззрилась на класс. Но это была единственная рука.

— Ну, скажи ты, — разрешила Маруся, приготовившись к отпору, хотя и не представляла, каким образом Синюхин сможет использовать научный термин в хулиганских целях.

Тот лениво поднялся и, нагло ухмыляясь, проговорил:

— Вот если жопу Коровина наложить на жопу Наташки Хреновой, они будут полностью кондругенны…

Класс весело заржал.

Маруся вспыхнула и сказала ледяным тоном:

— Вот я сейчас врежу тебе пару раз указкой, и твоя жопа, уж точно, ничьей другой конгруэнтна не будет…

За приоткрытой в коридор дверью кто-то громко захлопал в ладоши.

— Жидкие аплодисменты, переходящие в плевки, — подытожил Синюхин, явно довольный произведенным эффектом.

— Ну, подожди у меня! — пригрозила раздосадованная Маруся и резко распахнула дверь.

На нее, весело улыбаясь, смотрела Тая.

— Боже! — выдохнула Маруся. — Я сейчас умру от счастья! Как ты здесь оказалась?

— Приехали к тебе с Игорем аж на три дня. Больно ты про грибы завлекательно писала.

— До конца урока двадцать минут. Подождешь?

— А можно, я в классе посижу? У тебя методы обучения уж очень оригинальные. Я и не думала, что такой педагогический талант пропадает…

— Ты бы сама попробовала! Этот свинтус Синюхин держит в напряжении всю школу!

Тая решительно вошла в класс.

— Где тут у вас Синюхин? Я из милиции…

Руки дружно взметнулись в направлении паршивой овцы.

— Молодцы! — иронично похвалила Тая. — Хорошие ребята, настоящие Павлики Морозовы.

Она прошагала к последней парте, отпихнула Синюхина к окошку, села рядом и тихо сказала:

— Еще раз пикнешь, и я тебе устрою местечко у параши.

Взволнованный Синюхин испуганно затих.

— Какие же вы молодцы, ребята, что приехали! — приговаривала Маруся, устраиваясь на заднем сиденье «лексуса». — Я только сейчас поняла, как соскучилась, как мне не хватает тебя, и Лизы, и Софьи Андреевны. Как они?

— Все по-старому. Передают тебе привет. Лизка умирала — хотела ехать с нами, но Софью же не оставишь.

— Да, я знаю. А ваши архаровцы у бабушки пасутся?

— У прабабушки. Она вчера вспоминала, как я, маленькая, ей говорила: «Инночка, Инночка, ты у нас в семье, конечно, самая главная, но Ленин все-таки главнее». — «Но Ленин же умер». — «Ну и что? Портрет-то остался!»

— Да, — засмеялась Маруся, — нынче Ленин не в авторитете.

— А Сашка услышал и говорит: «А у нас папа самый главный. Он все знает, потому что у него голова набита умом!» Так и сказал — с ударением на «у».

— Устами младенца глаголет истина, — подмигнул Марусе в зеркало довольный такой высокой оценкой своих способностей Игорь.

— Вы его в школу-то отдали?

— Нет, решили на будущий год. Пусть погуляет на свободе. Успеет еще знаний набраться, тем более что процесс уже пошел. Вчера приходит из сада, представляешь, и заявляет: «А я знаю плохое слово». «Ну, говори это слово». И он звонким голосом: «Блясь!» Мы все со смеху покатились. Не надо бы, конечно, но как удержишься?

— Ой, а здесь как ругаются! И дети, и взрослые. Да даже и не ругаются, а просто разговаривают на этом языке. Но не все. Есть люди с очень высокой внутренней культурой. А вообще здесь совершенно другая жизнь и другие отношения между людьми, более искренние, что ли, сердечные. А чем ближе к столице, тем все хуже и хуже, простые вещи извращаются до неузнаваемости.

— Ну-ка, ну-ка! — с веселым удивлением повернулась к ней Тая. — Уж не собираешься ли ты на веки вечные остаться сельской труженицей?

— Да нет, — сказала Маруся, — не собираюсь. — И улыбнулась загадочно.