Читать книгу - "Заклятие истинной любви - Стефани Гарбер"

Эванджелина изо всех сил попыталась не обращать на это внимания.

Но затем она услышала шаги, громкие и уверенные. Эванджелина тотчас распахнула глаза.

Аполлон замер рядом с ее кроватью. Его бархатная накидка была влажной, темные волосы растрепал ветер, щеки раскраснелись, а в карих глазах отражалось беспокойство.

– Знаю, ты наверняка не хочешь меня видеть, но я должен был убедиться, что с тобой все в порядке.

Он выглядел так, словно хотел коснуться ее, но вместо этого провел ладонью по волосам.

Эванджелина осторожно села на кровати, вцепившись пальцами в край одеяла. Она вдруг осознала, что ей тоже не терпится прикоснуться к нему. Ей отчаянно хотелось, чтобы он обнял ее, крепко прижал к своей груди, и Эванджелина знала: стоит ей попросить, и Аполлон мгновенно исполнит ее желание.

Она нерешительно протянула руку и дотронулась до кончиков его пальцев. Они были холодными, но не ледяными. Эванджелина поняла, что он вернулся к ней прямо из своих таинственных странствий. Вчера она отказалась довериться Аполлону, но это не помешало ему прийти к ней, когда она в нем так нуждалась.

– Я рада, что ты пришел.

– И всегда буду приходить. Даже если ты попросишь меня об обратном. – Он сделал шаг, приближаясь к кровати, и переплел свои пальцы с ее. Его слегка трясло, как и в то утро, когда он нашел ее утратившую свои воспоминания.

Эванджелина подняла голову и ободряюще улыбнулась ему. Но внезапно вместо лица Аполлона она представила спасшего ее из колодца ангела-воина – прекрасного золотоволосого стражника с сильными руками, который со всем отчаянием прижимал ее к себе. Воспоминание длилось всего мгновение, но щеки Эванджелины вспыхнули от смущения.

Аполлон усмехнулся, решив, что причиной ее румянца стал он.

– Означает ли это, что ты простила меня?

Эванджелина кивнула, пребывая в полнейшем смятении. Должно быть, она сказала что-то еще, потому что Аполлон улыбнулся еще шире и ответил:

– Я всегда буду защищать тебя, Эванджелина. И не откажусь от слов, которые сказал тебе, как только вернулся из мертвых. Я никогда тебя не оставлю.

11. Джекс

Джекс всегда считал себя скорее садистом, чем мазохистом. Ему нравилось причинять боль, а не испытывать ее самому. И все же он не мог заставить себя покинуть сумрак спальни Эванджелины.

Это была вовсе не одержимость.

То, что он прокрался в ее покои, не означало, что он одержим ею.

Он просто хотел убедиться, что Эванджелина жива и не ранена. Своими собственными глазами увидеть, что она в безопасности, не напугана и ее не трясет от холода. Но в полной безопасности Эванджелина окажется только тогда, когда он оставит ее. А он был слишком эгоистичен, чтобы уйти прямо сейчас.

Прислонившись к спинке кровати, Джекс наблюдал, как она спит. Раньше он не понимал, зачем кому-то смотреть, как другой человек спит… до нее.

Кастор иногда так делал. Говорил, что это помогает ему справляться со своими желаниями.

У Джекса же все выходило наоборот.

В камине едва тлели угли. Джекс всерьез подумывал поджечь комнату только для того, чтобы у него появилась веская причина взять Эванджелину на руки и вынести отсюда. Он бы спас ее в последний раз, а затем покинул уже навсегда.

Разумеется, он бы не стал подвергать ее опасности, устраивая пожар.

– Просыпайся, принцесса, – сказал Джекс, бросив на спящую Эванджелину кожаный жилет.

Отбросив его в сторону, Эванджелина прищурилась и потерла сонные глаза. Она еще толком не разглядела незваного гостя. Хотя раньше ей не нужно было видеть его, чтобы понять, что он рядом. Она узнавала его голос даже издалека, чувствовала его присутствие до того, как он заговаривал с ней. Раньше он бы уже заметил реакцию ее тела: румянец на щеках и мурашки на коже, которые были вызваны сквозняком. Но никак не его близостью.

Лучше бы она никогда не знала его. Но он был тем еще мерзавцем, поэтому ненавидел то, что она все забыла.

Даже если он сам виноват в том, что Эванджелина потеряла память.

«Этим ты изменишь слишком многое. Время не потерпит этого и отберет у тебя нечто столь же ценное», – сказала ему тогда Онора.

Джекс думал, что Время заберет что-то у него. Но он и представить не мог, что оно отнимет нечто важное у нее.

Потеря воспоминаний казалась ничтожной платой по сравнению с жизнью Эванджелины. И хотя сейчас она была жива, Джекс отчетливо помнил – и никогда не забудет, – как она умирала, как ее тело, которое он сжимал в своих объятиях, медленно покидала жизнь. Это заставило его осознать, какой хрупкой на самом деле была Эванджелина. Он думал, что в замке с Аполлоном она будет в безопасности – и так и случится, как только Джекс получит желаемое. Тогда он сможет навсегда оставить Эванджелину.

– Можешь собираться быстрее? – протянул он, бросив в нее следующий предмет одежды. – Я не могу ждать весь день.

Эванджелина откинула рубашку, которая только что прилетела ей в голову, и попыталась придать лицу грозное выражение.

– За окном еще темно, – проворчала она.

– Вот именно.

Джекс запустил в нее еще одной вещью, и Эванджелина не выдержала:

– Может, хватит?

– Может, ты наконец оденешься?

Она смахнула с лица всю одежду. Джекс наблюдал за озадаченным выражением лица Эванджелины, пока ее глаза привыкали к темноте. Она так и не проснулась до конца. Ее взгляд все еще был затуманен, а веки то и дело закрывались. Но Джекс не мог не смотреть на нее.

С самого первого дня, как увидел ее в церкви, Джекс хотел смотреть на нее. Отчаянно хотел знать, как звучит ее голос и какова ее кожа на ощупь. Он следовал за ней по пятам, слушал ее молитвы – и ненавидел каждую из них. Это были самые ужасные молитвы, которые ему когда-либо приходилось слышать. Но даже тогда Джекс не смог уйти. Он хотел заполучить частичку ее внимания. Сохранить его. Воспользоваться им в будущем.

По крайней мере, это он внушал самому себе.

Она была всего лишь ключом.

Обычным человеком.

Она не была его наваждением.

И не принадлежала ему.

Джекс поднес ко рту черное яблоко и откусил большой кусок.

Хрум.

От этого звука Эванджелина вздрогнула и схватилась за край простыни.

– Не знал, что ты боишься яблок.

– Я вовсе их не боюсь. Это просто смешно.

Но она солгала. Джекс видел, настолько быстро забилась жилка у нее на шее. Он напугал ее, и это хорошо. Она должна его бояться.

И все же Эванджелина, казалось, так и не обзавелась