Читать книгу - "После поцелуя - Карен Рэнни"

Женщина, которая ценит удовольствие,

понимает силу и нежности, и страсти.

Из «Записок» Августина X

Когда карета остановилась, граф Монтрейн и вдова Эстерли молча покинули ее. Как будто ни один из них не мог проронить ни слова, чтобы не разрушить магии волнующего обоих ожидания, Граф Монтрейн подошел к кучеру и что-то сказал ему; Маргарет в это время озиралась по сторонам. Они находились на какой-то площади с тремя аллеями; здесь было удивительно тихо, будто и не шумел всего в нескольких кварталах отсюда суетливый, неспокойный Лондон. Дом графа Монтрейна был не похож на жилище графа Бэбиджа, впрочем, отличий было не так уж много – ведущие к дому ступеньки были окружены коваными железными поручнями, да над дверью висел медный молоток в форме огромной рыбины.

– Что вы ему сказали? – спросила женщина, когда Монтрейн подошел к ней после разговора с кучером.

Возница тем временем подобрал вожжи и слегка хлестнул ими лошадей, чтобы трогались с места, хотя, похоже, умные животные не нуждались в понукании.

– Я сказал, что ненадолго он свободен, – ответил Хоторн и, взяв Маргарет под руку, помог ей подняться по ступенькам.

Как он выразился? Холостяцкое жилище? Если она еще хочет уйти, то сейчас самое время сказать об этом. Маргарет ничуть не сомневалась: стоит ей только заикнуться, граф Монтрейн немедленно вернет карету и велит кучеру отвезти ее туда, куда она скажет. Таким мужчинам, как Майкл Хоторн, не нужно принуждать женщину.

Впрочем, Маргарет была очарована графом Монтрейном.

Женщина молчала, пока Хоторн вел ее вверх по ступеням. Возле дверей их встретил высокий человек с военной выправкой и седой шевелюрой. Он был облачен во все черное, не считая белоснежной рубашки, ворот которой был так сильно накрахмален, что, казалось, причинял боль ее обладателю.

– Смайтон, – обратился к нему граф Монтрейн, – вы можете быть свободным до конца дня.

На лице мажордома появилась натянутая улыбка.

– У меня нет никаких дел, милорд, – проговорил он.

– Вы мне не понадобитесь, – решительно сказал Майкл.

Лишь после этого дворецкий резко кивнул и отправился восвояси.

Повернувшись, Монтрейн протянул Маргарет руку. Она подала ему том с «Записками» Августина X и сумочку, которые он положил на стол, стоящий за дверью. Что еще он может забрать у нее? Ее волю? Нет, она сама решила прийти сюда. Не очень-то мудрое решение, как подозревала Маргарет. В конце концов, если он – не пламя, то она – не мотылек. С мотыльком, рвущимся к пламени, у нее лишь одно сходство: она одинока. Мечтает о захватывающем приключении, но страшно при этом волнуется.

Они оказались в очень необычном зале, который представлял собой ротонду, образованную двенадцатью мраморными колоннами, украшенными резными листьями. Вверху каждой из этих колонн выделялись орнаменты в виде резных корзин с цветами. Над их головами поднимался куполообразный потолок из прозрачного стекла, казавшегося золотым из-за льющегося в комнату солнечного света. За колоннами, у внешнего изгиба стены, выстроились сверкающие белизной мраморные статуи. Женские изваяния были облачены в летящие платья – такие тонкие, что сквозь них можно было разглядеть их длинные стройные ноги. На мужских статуях были накидки: едва прикрывая чресла, тонкая мраморная «ткань» бежала наверх, на плечо изваяния. Все статуи замерли в разных позах, объединяло их лишь то, что одну руку со слегка согнутыми пальцами все они поднимали вверх. Словно старались не пропустить ни единого солнечного лучика, проникавшего в ротонду сквозь стеклянный потолок. Вот над куполом пролетела птица, тень от нее на мгновение упала на Маргарет, а затем ее вновь окутал солнечный свет.

Закинув голову, Маргарет зажмурила глаза. Ощущение было потрясающим – совсем не таким, какое она испытывала, к примеру, возле Стэндинг-Стоунз. Она чувствовала себя крохотной частичкой огромного незнакомого мира. Когда она открыла глаза, то поймала на себе внимательный взгляд стоявшего неподалеку Хоторна. Его губы растянулись в медленной, удивительно теплой улыбке.

– Это пантеон, – сказал Майкл, направляясь к Маргарет. – Прежний владелец питал слабость к статуям и любил античность.

Миссис Эстерли огляделась по сторонам. Ступени, будто птичьи крылья, огибали ротонду и вели на второй этаж.

– Скажите что-нибудь, – попросил Майкл.

– Что именно? – Едва она произнесла эти слова, как они повторились, оттолкнувшись от мраморных стен. Маргарет оторопела, изумленно глядя на статуи.

– Это было эхо, – объяснил Монтрейн. – А теперь прошепчите что-нибудь, – предложил он, прислоняясь к колонне. – Эффект будет неповторимым.

– Монтрейн, – прошептала она.

Губы Майкла изогнулись в улыбке, когда он услышал, как его имя несколько раз, постепенно затихая, прошелестело по круглому залу.

Маргарет снова покосилась на статуи, словно подозревала, что это они передразнивают ее.

– Как чудесно, – проговорила она. Эхо послушно повторило ее слова.

Майкл подошел совсем близко к Маргарет, медленно развязал ленты ее капора, а затем его пальцы скользнули по всей их длине. Он наклонил к ней голову, его лицо было так близко, что Маргарет почувствовала его дыхание на своей щеке.

Сейчас?

Но он не поцеловал ее! Хоторн отошел в сторону и мягко улыбнулся женщине, будто одобряя ее молчание и готовность повиноваться ему. А что еще ей оставалось делать? Она больше не добропорядочная вдова, учительница и друг. В присутствии графа Монтрейна миссис Эстерли превращалась совсем в другую женщину, ту, которой ей так хотелось стать. Не думающую о сплетниках, не беспокоящуюся о правилах приличия. Сейчас, здесь, в этой круглой комнате, она могла быть смелой, решительной и даже слегка порочной.

Его пальцы скользнули под капор и погладили ее волосы. Его ладони уютно устроились на ее висках, согревая их приятным теплом. Маргарет закрыла глаза и стала ждать. Но Монтрейн всего лишь стянул капор с ее головы, и тот с легким шелестом упал на пол.

Ее губы дрожали от томительного ожидания, ресницы трепетали, лицо раскраснелось под его испытующим, пронзительным взглядом.