Читать книгу - "Погубленная добродетелью - Кора Рейли"

я была в восторге, узнав, что он станет охранять меня. Казалось, с ним будет весело проводить время, поскольку он вроде бы не являлся строгим приверженцем правил. Я думала, мы хорошо поладим.

Вскоре я поняла, что ошиблась.

Поначалу Сантино еще пытался скрывать недовольство из-за необходимости приглядывать за мной, но очень быстро все стало очевидно. Он не любил детей, да и вообще людей. Ему не нравилось, когда я с ним разговаривала. Или когда чересчур громко смеялась. Или дышала рядом с ним.

Он едва ли терпел мое присутствие.

Я почти уверена, что только чувство долга удерживало Сантино от ярости. Он мог бы запросто задушить Леонаса или меня.

Я была зла. По-настоящему. Меня воспитывали так, чтобы я всегда вела себя максимально вежливо и думала, прежде чем действовать. Папа с мамой – уравновешенны и умели контролировать эмоции на публике. И я стремилась стать такой же, как они.

Сантино сидел в домике для телохранителей вместе со своим отцом и маминым телохранителем – Тафтом. Я сглотнула, когда вошла в комнату, но попыталась скрыть волнение.

– Могу я поговорить с Сантино? – спросила я твердым голосом. И почувствовала гордость за то, как уверенно и по-взрослому выразилась.

Люди всегда твердили, что я старая душа, заточенная в тело двенадцатилетней девочки. Однако это не мешало им обращаться со мной как с ребенком.

Губы Тафта дернулись в ухмылке, и он встал.

– Конечно.

Отец Сантино бросил на сына взгляд, который я не смогла разгадать, и тоже поднялся на ноги. Коротко улыбнувшись мне, оба мужчины вышли. Сантино откинулся на спинку стула, приподняв бровь, словно тем самым хотел унизить меня. По выражению его лица я научилась определять то, что он не мог сказать вслух.

Я не могла больше выносить подобного отношения.

– Если ты сильно меня ненавидишь, почему согласился стать телохранителем? – Самообладание и уверенность исчезли. Я лепетала, как обиженный подросток, и ничего не могла поделать.

Сантино испустил многозначительный вздох, и я практически слышала ход его мыслей: «Началось…»

– С чего ты решила, что я тебя ненавижу?

– Но тебя раздражает все, что я делаю или говорю.

Он не возражал и не отрицал, что жутко меня задело. Я и понятия не имела, почему мне важно его одобрение. Он же обычный телохранитель.

Сантино наклонился вперед, непринужденно облокотившись локтями о бедра.

– Ты ничего не знаешь о ненависти, раз думаешь, что я ненавижу тебя. Потому что ты вовсе не раздражаешь меня.

– Но я тебе не нравлюсь.

– Ты и не обязана. Я должен всего-навсего защищать тебя.

Я сжала губы, чувствуя предательское жжение в глазах.

– Ты не должен защищать тех, кто тебе не нравится. Тебе следовало сказать моему отцу «нет», раз ты терпеть не можешь работу.

– Ты не можешь отказаться, когда дон просит тебя охранять его отпрыска.

Люди редко говорят мне правду, я слышу от них приятные и льстивые комплименты. Сантино никогда не задумывался о моих чувствах, что меня привлекало и одновременно вызывало отвращение, ведь я хотела, чтобы он был добр ко мне. Чтобы я тоже была ему по душе.

Я зашагала прочь, не прибавив ни слова. Мне не хотелось разрыдаться перед Сантино. Вероятно, слезы разозлили бы его и поставили меня в неловкое положение. Нет уж, с меня хватит.

Сзади послышалась тяжелая поступь.

– Анна, подожди.

Но я не замедлила шаг, продолжая идти по туннелю, соединяющему наш дом с постом охраны. Сантино догнал меня в подвальном помещении, схватив за плечо.

Остановившись, я уставилась на рослого парня.

– Кстати, если ты беспокоишься, что я буду плохо выполнять работу, потому что не целую землю, по которой ты ходишь, то не стоит. Я серьезно отношусь к задаче. Я буду защищать тебя ценой собственной жизни, хоть ты и бесишь меня.

– Звучит утешительно, – ответила я в язвительной манере, с которой разговаривала исключительно с Леонасом. Если Сантино не утруждается вести себя вежливо, то и я не буду.

Сперва его незаинтересованность во мне и нежелание вести беседу беспокоили меня, но в конце концов я поняла, как спровоцировать Сантино на какую-нибудь реакцию. Любую реакцию.

Моим любимым занятием стало раздражать Сантино до тех пор, пока он не признал факт моего существования.

Глава 2

Анна

Сидя на траве, я водила карандашом по бумаге. Послеполуденное солнце грело спину. Потребовалась куча времени, чтобы уговорить Сантино взять меня на природу, дабы я могла нарисовать хоть что-то, помимо интерьера нашего дома и заднего двора.

К счастью, он отвез меня в парк недалеко от особняка, но теперь вел себя так, словно меня нет.

Я бросила на него очередной косой взгляд. Он стоял в нескольких шагах, скрестив руки на груди, и осматривал территорию. Любой, у кого есть капля здравого смысла, понял бы, что он – мой телохранитель

Я чертила карандашом по бумаге, стараясь передать острую линию подбородка Сантино и зловещий хмурый облик.

Уже долгое время я предпочитала рисовать только Сантино, о чем он, конечно же, не подозревал.

Оставалось лишь представить, что бы он сказал, если бы узнал, что все вылазки в различные места не имели смысла, поскольку я рисовала лишь его. Иногда я брала на себя смелость и изображала Сантино в одежде прошлых веков, давая волю творческому потенциалу. Сегодня я выбрала для телохранителя ковбойские сапоги и шляпу.

Взгляд Сантино остановился на мне, и, как обычно, резкий блеск в его глазах вызвал у меня дрожь во всем теле. По спине пробежались мурашки. Никто другой не заставлял меня испытывать подобное. Уж точно не мальчишки-ровесники, которые ведут себя по-ребячески.

Все вокруг хотели угодить мне. Я легко могла привлечь людей на свою сторону, но социальные навыки были бесполезны против упрямства Сантино. Он решил возненавидеть работу и, следовательно, меня, и не позволял себе принять другую точку зрения.

Но я не глупа. Я знала, что нелепо влюбляться в Сантино по многим причинам, главной из которых являлось то, что между нами десять лет разницы. Но я иногда мечтала о том, что будет, когда я стану старше.

Снова сосредотачиваюсь на рисунке, заштриховывая парней-ковбоев. Погруженная в свои мысли, я слишком поздно поняла, как на меня упала тень. Вскинув голову, увидела, что Сантино пристально смотрит на меня и рисунок.

– Тебе не следовало малевать меня, – прорычал он, вырывая бумагу из блокнота.

– У тебя ярко выраженная челюсть. Она привлекает внимание, – оправдывалась я.

Было ясно, что Сантино считал, что я сошла с ума.

– И какого черта ты выставила меня ковбоем?

Я