Читать книгу - "Классная для мачо - Мария Фирсова"

— Поздравляю, вы приняты в один из престижных в городе учебных заведений — лицей номер пять.

Фух. Выдох.

Облегчение, вырвавшееся из меня, получилось протяжным. Слышно было не только в кабинете на двери с табличкой «Директор», но и по всей школе.

— Несмотря на то что до начала учебного года остается пара недель, приступать к своим обязанностям можете с завтрашнего дня, — ставил в известность мой начальник.

— Да, конечно, — пальцы нервно теребили серёжку на правом ухе, ликуя в душе от услышанного.

Меня. Приняли. На работу. Сразу. После окончания лингвистического университета и получения диплома. Без всяких связей и знакомств. И куда? В престижную школу детишек богатеньких папочек и мамочек.

Даже спать ни с кем не пришлось, понятно, Кривошеева? Выкуси!

Все благодаря красному безукоризненному диплому и нескольким лет упорного труда. Ох, ну и, конечно, любви к английскому языку, что выступало главным из всех показателей и стимулов. Безусловно, я могла, как и большинство вчерашних студентов уехать в провинцию на отработку обучения, которое производилось за счёт бюджета государства.

Однако, кто на что учился. Простите, но я всю жизнь отличалась хорошими знаниями и стараниями, чтобы в один прекрасный день не доить корову в деревне у дяди Пети, а сидеть, например, как сейчас, перед Эдуардом Иосифовичем, трепеща от происходящего.

— Благодарю вас, — вскочила от радости со стула, — даже не представляете, как я рада быть частью вашего коллектива, — активно трясла рукой, принятой в его рукопожатии.

— Отлично, на вас и ваше старания мы возлагаем большие надежды, Мария Александровна.

Последовала парочка обменов любезностями, после которых окрыленная летела к своей машине, припаркованной возле лицея, чтобы поскорее уединиться и набрать по телефону Ольку. Ну и не избежать возможности похвастаться событием.

— Можешь меня поздравить, — начала я без лишнего приветствия.

— Брагина, — ответила подруга спустя паузу, — я, конечно, рада за тебя и твои успехи, но ты на часы смотрела?

— Обед, Кривошеева. Ты должна была уже выспаться.

— Твою мать, — послышался ее стон, принявший поражение. — Сколько?

— Двадцатка.

— А у тебя морда не треснет, милая?

— Жалею, что не поставила больше, — умышленно сердила Ольку.

Танцовщица в ночном клубе, она же подруга по совместительству, на данном этапе жёстко проигрывала. Убежденная в том, что все достигается через постель, Кривошеева затеяла ни к чему не нужный спор. Зачем? Ведь ее проигрыш был изначально очевиден: диплом отличницы, соответственно, свободное распределение уже являлись моим первоначальным достижением, когда ее последние пять лет сопровождались закиданными ногами на хромированную трубу диаметром в пять десятков, в юбчонке, едва прикрывающей женские прелести. Танцевать любят все, а вот корпеть над учебниками и пахать в процессе обучения под силу немногим.

— И что, даже ни разу по коленкам не погладил? — спросила она.

Началось…

— Конечно, нет, озабоченная дурочка. Прости, может, ты устраивалась на работу таким образом, но не я.

Знала, что подруга ни капли не обиделась на дерзкое заявление. Общение с ней в виде бесконечного пинг-понга — дело для нас привычное и нисколько не оскорбительное.

— Не требуется значительных усилий, чтобы переспать с первым встречным, — заявила я слишком уверенно, отчего голос подруги оживился.

— Откуда знаешь? Пробовала?

— Не-а. Для меня это занятие скучное и бессмысленное. Достаточно иметь смазливое лицо, круглые бедра, тонкую талию и не шевелить мозгами. Если они, конечно же, имеются.

— Куда нам всем до такой, как ты, — пробурчала Кривошеева, в то время как в мыслях я рисовала радужные картинки своей педагогической деятельности. — Но я буду не я, если не возьму тебя за горяченькое.

— Что ты имеешь в виду? — встрепенулась я.

— Как что? У тебя как раз смазливое лицо и тонкая талия, — откровенно посмеивалась она в трубку. — Вперед!

— Что? Нет!

— Слабо? Даю тридцатку.

— Ты совсем обалдела? Я не продаюсь!

Тоже мне, тридцатку. Да за такое дело…

— Окей. Пятьдесят, если сегодня вечером у тебя случится спонтанный секс с незнакомцем.

Пожевывая губы, я напряглась. Вот прицепилась. Да и я была хороша. Мой язык срочно требовался в укорочении.

— Чувствую себя дешёвой «простигосподи», — повышала ставки, надеясь, на ее скорый отказ.

— Не будь борзой, Машка, — раздраженно произнесла Олька. — Не верю я в тебя. Поэтому так уж и быть. Сотка твоя, если не струсишь. В противном случае фамилия Брагина возглавит список моих должников.

— Не дождешься.

— Вот и «ладушки». Мне пора вставать. Чао!

Шутница отключилась, не оставляя шанса на возражения. Со злостью бросила айфон в сумочку, понимая, что за свои слова придется отвечать.

Черт бы ее побрал с дурацкими спорами, в которых она часто мне уступает. Не то, чтобы я нуждалась в деньгах, здесь было другое. Я не любила проигрывать, тем более Кривошеевой.

Наша дружба, какой бы она ни казалась на первый взгляд, все же существовала лет так пятнадцать. Дворовые безбашенные девчонки подросли, теперь у каждой имелся свой путь, свои видения и мысли, которые часто противоречили внешним и внутренним содержанием. Как мы еще не поубивали друг друга?

Всегда удивлялась.

Какое-то время я задумчиво разглядывала сквозь лобовое стекло здание лицея, находящегося напротив. Представляла, каким будет мой первый рабочий. Даже и не верилось. Завтра. Уже завтра. Ну а сегодня меня ожидало дурацкое пари и караоке-бар в компании остальных близких подруг.

***

— Не знаю, как вы, девочки, а я просто кончила от своего пения на сцене.

Ленка с Катькой принялись громко хохотать, а Олька весь вечер наблюдала за мной, загадочно улыбаясь. Все ждала, змеюка, когда я приступлю к осуществлению нашего с ней спора.

Подождет. Не сгорит.

Если быть откровенной, то флиртовать здесь было не с кем. В новом не так давно открывшемся караоке-баре присутствовало одно бабье. Ни одного мужика достойного. Хотя нет, пару штук все же имелось, но не годилось для развития дальнейших острых событий. Был один растяпа. Но после всего случившегося «мужчиной» его сложно было назвать.

«Смотри, куда прешь!» — адресовала я придурку, несущемуся сломя голову, сметая на своем пути все живое. Он наступил на ногу с такой силой, будто тушил окурок, не реагируя на моё звонкое замечание. Только буркнул: «Очки протри», и поспешил дальше. Рожа у него была смазливая, но помятая и небритая.