Читать книгу - "Цепь измен - Тесс Стимсон"

В качестве акта неповиновения начинаю обеими руками сдергивать с себя свитер. Вдруг чувствую себя такой сексуальной и взрослой; глаза Дэна темнеют, он облизывает пересохшие губы. Свитер застревает на плечах, и Дэн помогает его стянуть, поглаживая и обнимая меня — я бы сказала, даже несколько чрезмерно. Каким-то образом он умудряется одновременно вытащить блузку из-за пояса, я точно помню, что утром застегивала ее на все пуговицы…

— Боже, Кейт. Посмотри, что ты со мной делаешь.

Он берет мою руку и кладет ее на свою штуковину. Одновременно испытываю отвращение и влечение. Поразительно, какая она твердая под джинсами. То есть совершенно твердая, как кость. Слегка сжимаю ее, просто чтобы ощутить, и Дэн испускает стон, закрыв глаза и покачнувшись на каблуках.

— Ты сама понятия не имеешь, как ты сексуальна, Кейт. Ты меня с ума сводишь.

Расстегиваю очередную пуговичку на блузке — просто чтобы посмотреть, какой это произведет эффект. Дэн сглатывает, потирает подбородок. Не могу поверить, что обладаю над ним такой властью. Полный триумф.

Испытываю на практике знаменитый соблазнительный взгляд, которому меня научила подруга Флер, и дерзко расстегиваю следующую пуговицу, так что блузка совсем расходится. Как чудесно, что я надела новый кружевной лифчик, купленный в «Мисс Селфридж». Не то чтобы я собиралась демонстрировать его Дэну — однако и не исключала такой вариант. Господи! Какое счастье, что я оказалась не в трусах, которые ношу во время месячных. Хотя это не имеет значения, поскольку я не собираюсь пускать Дэна ниже пояса, но все же. Невозможно чувствовать себя пылкой и соблазнительной в таких трусах.

Втягиваю живот. Дэн скользит взглядом по моему телу и садится ровно, выпрямив спину. Какая жалость, что на мне школьная форма. Наверное, он считает меня ребенком. Ну, то есть ему ведь двадцать три. Его студенты и то старше меня.

Дэн нежно толкает меня на диванные подушки и скользит своим телом по моему; его ладони тискают и сжимают мою грудь. Мне нравится, но я останавливаю его, когда он пытается вытащить ее из лифчика. Испытываю какое-то почти болезненное ощущение между ног, и когда он коленом раздвигает мои бедра, я, плавно качнув ими, прижимаюсь к нему, словно желая унять зуд. Это так чудесно — словно глоток чего-то горячего в морозный день.

Становится жарковато, и я не сопротивляюсь, когда Дэн сдергивает с моих плеч блузку. Серая плиссированная юбка каким-то образом уже задралась до самого пояса. Одной ногой я обвиваю Дэново бедро, и Дэн привлекает меня ближе, скользит руками по моей спине. О Боже, это, в самом деле, здорово. Еще миг — и я должна остановиться. Я не хочу, чтобы все зашло слишком далеко. Еще минутку — и я остановлю его.

Подперев голову рукой, Дэн смотрит на меня так, что я даже не узнаю его. И тут он прячет лицо у меня на груди, и со смешанным чувством страха и удовольствия я понимаю, что лифчик каким-то образом умудрился соскользнуть, и ощущаю прикосновение его губ к моему соску — моему обнаженному соску. Я обнажена до самого пояса, и вот уже его рука у меня между ног; о, как это приятно. Я должна остановиться, но мне так хорошо…

— Дэн…

Его пальцы скользят под мои хлопковые трусики, поглаживают прямо там, он дотрагивается до меня там. Намного приятнее, чем когда я прикасаюсь к себе сама: становится влажно и жарко, и все наливается какой-то тяжестью, и…

— Дэн, нет…

Всякий раз, как он ласкает мои соски, его ласки отзываются жаром внизу. О Боже, как хорошо! Я должна остановить его, я должна…

Тут он отстраняется и расстегивает джинсы. Краем глаза я замечаю его штуковину — красную, разбухшую, совершенно громадную, — и внезапно все теплые и нежные чувства улетучиваются, словно меня окатили ледяной водой. Я вырываюсь, вскакиваю с дивана; одернув юбку, подхватываю с пола джемпер.

— Я не могу, Дэн. Прости, я…

— Ну, давай, Кейт! Я осторожно, тебе не будет больно.

Я поднимаю с пола лифчик и судорожно прижимаю к груди.

— Прости, Дэн, — бормочу я; щеки мои пылают. — Мне надо домой.

Он вскакивает с дивана; его штуковина так и торчит из штанов, лиловая от гнева. Не могу отвести от нее глаз.

— Ты что, издеваешься? Нельзя клеиться, а потом вот так взять и остановиться! Кейт, я тебе не долбаный робот! — Его лицо смягчается. Отвернувшись, он застегивает молнию. — Я не могу включаться и выключаться, как кран с водой, если даже ты и можешь!

— Я вовсе не хотела…

— О Боже! Вот что бывает, когда встречаешься с ребенком!

— Дэн, так нечестно…

— Динамить тоже нечестно. Ты хоть представляешь, как у меня сейчас болят яйца?

И тут вдруг я начинаю реветь. Помедлив в нерешительности, Дэн со вздохом проводит рукой по волосам.

— Прости, — говорит он. Я жалко всхлипываю. — Мне не стоило настаивать, я неправильно тебя понял. Я не хотел заставлять тебя делать то, к чему ты не готова.

Он подает мне блузку и терпеливо ждет, пока я, отвернувшись, застегнусь. Потом притягивает меня к себе и утешающе поглаживает по спине.

— Ты должна быть осторожнее, Кейт. Я порядочный парень — остановлюсь, когда меня попросят, но бывают мужчины, которые считают, что если ты что-то начала, то должна довести дело до конца.

— Прости. Я не хотела…

— Да-да, я знаю. Все в порядке.

Я икаю.

— Ты не бросишь меня?

Отстранив меня на расстояние вытянутой руки, он серьезно смотрит мне в глаза.

— Да за кого ты меня принимаешь? Кейт, ты мне небезразлична. Ты такая красивая, и забавная, и совершенно сногсшибательная. Мне очень нравится быть с тобой. И к тому же, — с ухмылкой добавляет он, — кто еще способен удержать меня на пути добродетели?

По дороге домой дыхание замерзает на холодном мартовском воздухе. От стыда я готова провалиться сквозь землю. Я вовсе не храню себя для принца Уильяма — ничего подобного. Вообще-то говоря, я хотела бы все продолжить — и тогда можно забыть об этом… Ну, то есть не совсем забыть, а, так сказать, поставить «галочку». Потерять девственность, попробовать.

Почему это кажется мне таким важным? Ну, то есть Дэн вправду классный, и ужасно страстный, и ему уже двадцать три. По крайней мере, один из нас знал бы, что мы делаем. Флер права: он как раз подходящий парень для первого раза.

Жаль, что прошлым летом Флер уехала назад во Францию. Мне так ее не хватает! Она клевая и вдобавок знала все самые классные места, где можно зависнуть после школы. И она не считала меня занудой из-за того, что я прилежно учусь, чтобы поступить в Нью-Йоркский университет на «журналистику». Единственное, чем озабочены девчонки в школе, — вписаться в нулевой размер.

В прошлом году я, как и все остальные, не ела шоколад во время поста, а вот моя лучшая подруга Клем отказалась от всего содержащего сахар. От всего! А ведь целая куча продуктов содержит хотя бы толику сахара. Так что Клем осталось питаться сельдереем и зеленым салатом. И тогда весь класс решил последовать ее примеру. Это было похоже на эпидемию. Несколько недель все только и думали, что о диетах. Народ даже начал, типа, то и дело грохаться в обморок. В команде по плаванию вообще случился кризис: все перестали плавать — вдруг от этого разовьются мышцы? На переменах одноклассницы окружали меня и наблюдали, как я ем яблоко, — Господи, несчастное яблоко! — уставившись прямо мне в рот, пока я не переставала жевать. Девчонки помешались на тупых глянцевых журналах с фотками костлявых звезд; без конца говорили лишь о знаменитостях, чем те питаются и какие они худые.