Читать книгу - "Отец моего врага - Сандра Бушар"

— Можно садиться? — наивно понадеялась я. Ага, куда там! Мужчина встал с места, положил на тумбу листик, рядом ручку и подозвал меня пальцем. — Рисуем каждый у себя в тетрадях, оценки получит каждый, а не только Ольга.

Студенты мгновенно ожили, зашевелились. Теперь они пялились не на меня, а в свои листочки. Уверена, никто из них понятия не имел, что именно требует от нас ректор. Это как просить сантехника починить еще и домофон. А чего, суть-то одна, правда?

Я зависла над листочком, а мужчина буквально стеной за мной стоял. Слишком близко! Будь я даже в курсе правильного ответа, все равно бы не справилась с каким-то совершенно пьянящим ароматом его парфюма, буквально отхлеставшим меня по щекам.

— Прохор Германович, — прошептала я так, чтоб никто не слышал. — Может…

— Тссс... — его губу были прямо у моего уха, вызывая странные бабочки в желудке. Я плотнее обхватила ручку, он накрыл ее своей мощной ладонью. Прямо поверх! — У тебя все получится, Персик. Я в тебя верю.

Он сказал это! При всех! Я едва не умерла там, при своих однокурсниках. На месте, от разрыва сердца! Задыхаясь, обвела взглядом аудиторию: все судорожно что-то рисуют, подглядывая в телефоне. Пользуются моментом, пока Прохор Германович занят уничижением меня и не переключился на кого-то еще.

— Не надо… — еще тише пробормотала, неосознанно делая шаг назад, буквально вжимаясь ягодицами в ректора. Тут же поняла свою ошибку. И хоть за тумбой нас увидеть никто не мог, я снова сделала шаг вперед, но… Не успела. Мужчина вдруг опустил свою свободную руку мне на талию, сжимая ее так, что у меня чуть слезы не брызнули.

— Стой смирно, девочка, — не сказал, а именно прорычал он какую-то несусветную глупость, запуская указательный палец под кофту и касаясь им оголенной кожи, — я тебе помогу.

Я бы обязательно саркастично рассмеялась в тот момент, если бы могла.

— Чем именно? — с интересном уточнила, опуская голову. Позволяя прядям темных волос скрыть мое красное и потное лицо.

— А чем обычно помогают перспективным студенткам, Ольга? — судя по всему искренне не понял тот, продолжая совершать совершенно неуместный массаж на коже. С каждой секундой он все больше углублялся под свитер, проникая под юбку.

— Отстают от них? Дают им продохнуть? — съязвила сквозь зубы, пытаясь дышать… Вдох-выдох, вдох-выдох… Черт, ничего не выходило!

Честно взяв ручку, я попыталась начертить хоть что-то. В голове крутился образ гортани, резцов, кончиков языка… Но единственное, что получилось, — это нечто, напоминающее аппарат по измерению пульса.

— Я понял, что тебя не устроило в договоре. Не знаю, как упустил этот момент, — все тем же проникновенным шепотом бормотал мужчина. Мне стало искренне интересно, я даже навострила уши. — Там нет ничего про протежирование в учебе. Можешь быть спокойна, контракт уже подправлен.

Ахнув в полном изумлении, я боролась с необъятной агрессией, диким желанием сломать Прохору Германовичу нос, а еще с приступом дикого стыда. Потому что мы стояли слишком близко, а еще и шептались. Я молчу о том, какой скандал разгорится, если кто-то узнает про некие шаловливые пальчики у меня под одеждой.

— Как великолепно! — саркастично взорвалась, сцепив зубы.

— Готова подписать? — не унимался мужчина и, когда я не ответила, в конец обнаглел. Сделал вид, мол проверяет на правильность мой ответ, перегнулся через тумбу, пахом впечатываясь в ягодицы. Я чувствовала каждый миллиметр его каменного члена в брюках кожей, пока тот невозмутимо выхватил ручку, принимаясь быстро что-то чертить. — Тебе понравится, Персик. Я же слышу, как ты дышишь.

Для всех мы были преподаватель со студенткой, решающими сложное задание. Студенты судорожно пытались списать хоть что-то, пока мужчина едва ощутимо раскачивал бедрами вверх-вниз, вызывая у меня самые настоящие приступы жара.

— К-как? — непроизвольно вырвалось с губ.

— Так, — я ощутила странную рычащую вибрацию в его голосе. Словно еще мгновение, и мужчина сорвется, крыша окончательно поедет, — будто вот-вот кончишь. Прямо здесь, при всей аудитории… Правда, грязная девчонка?

Нечего было скрывать, Прохор Германович обладал совершенно поражающим шармом и мужской харизмой, несомненно возбуждающей и бьющей кувалдой по коленкам. Я помнила, каким горячим, нежным, требовательным он был буквально день назад… Намного четче, чем хотелось бы.

Его горячие умелые пальцы гладили кожу, и я забывала обо всем на свете… О куче людей вокруг, об обиде, о страхе… Был только он и странное томление между ног, граничащее с болью. Словно какое-то сумасшествие.

И все же грязной девочкой я не была. Не для того вставала в пять утра и ехала на работу, после чего на учебу и снова на работу. Не для того училась по ночам и спала по два, а когда повезет — все четыре часа в сутки… Ну. Уж. Нет.

Прикусив от страха губу до боли, я с размаху наступила каблуком Прохору Германовичу на шикарный лакированный туфель и, естественно, продавила кожу. Он резко отпрянул назад, а я воспользовалась возможностью и воскликнула:

— Я все! Готово, могу присесть?

Не дожидаясь ответа, вернулась за парту. Не помню как, словно в тумане. От адреналина до сих пор глаза на мокром месте, а на губах держалась нервная улыбка.

Прохора Германовича словно скрутило по нужде за тумбой, он долго не мог разогнуться, но и звука не издал. Все вокруг шушукались, мол шнурки у него там что ли развязались… Какие шнурки на туфлях?! В любом случае, истинная причина мне была известна.

Когда он выпрямился, на лице отразилось такое спокойствие, что лучше был он орал. Молча покрутив листок с моим ответом, он равнодушно поднял бровь и кратко переспросил:

— Готово, говоришь?

— Ага, — горло скрутило, голос стал не мой.

— Что же, это просто ужасно, — покачал головой он, даже на меня не взглянув. — Зайдешь в триста пятый кабинет за своим законным наказанием к куратору.

— За что?! — не поняла я. С