Читать книгу - "Крыса-любовь - Мойя Сойер-Джонс"

Если крыса-самец пищит, когда вы его поднимаете, или пытается укусить, когда его выпускают из клетки, действуйте без промедления. Не ждите, пока он вас покусает. Кастрация — зачастую единственное средство в таких случаях.

Руководство для владельцев домашних крыс

— Может, это рыба, Хэл? — тихо спросила я. — Рыба, которой ты угощался «У Марио»?

Хэл распластался на полу — он целый час провел в обнимку с унитазом, и его несколько раз вывернуло. На нем были одни плавки; кожа стала скользкой от нездорового пота. И цвет у нее стал тоже нездоровый. За полночь, в ярком освещении ванной, Хэл смотрелся паршиво. Будь он не моим собственным мужем, а старой белой майкой, я быстренько замочила бы его в тазике с отбеливателем или лимонным соком.

— А может, моллюски в «Феттучине Маринара»? — продолжала я. — Ты их ел?

Хэл разлепил веки и слабо махнул рукой в сторону стакана с водой на краю ванны. Я опустилась на колени рядом с Хэлом и осторожно приподняла ему голову, чтобы он мог попить. Хэл сделал глоток и оттолкнул стакан.

— Что за хрень, Джули? Мне, блин, только допросов не хватало! Говорю же, я вернулся в Сидней после обеда. Я не обедал в Сиднее! — Он сел, закрыл глаза и прислонился горячей потной спиной к прохладному кафелю. — Я приехал из Мельбурна — и сразу домой как паинька.

— Понятно, но…

— Что — но?

Он был в ярости. Когда Хэл злится, он и не пытается держать себя в руках. Он скалится и брызжет слюной.

— К чему ты клонишь? — рявкнул он. — Хочешь сказать, что я вру?

— Не то чтобы врешь… просто… — Вот, блин, спасибо! Как раз то, что нужно больному. Спасибо за доверие. Мне стало плохо. Очень плохо.

— Видишь ли, я застирывала твою рубашку, и мне показалось, что на ней пятна от морепродуктов. Только «У Марио» томатный соус такой густой, что намертво присыхает к ткани. Вот я и подумала…

Вы, наверное, решите, что я ненормальная. Но для рубрики полезных советов мне нужно было уметь распознавать пятна. И я очень здорово научилась это делать. Я на пятнах собаку съела. Хэл всегда свинячит за столом, всякий раз умудряясь заляпаться. Поэтому, когда я застирываю его одежду, мне становится предельно ясно, что и где он ел. Мясо по-сычуански из «Садов императора» не спутаешь с жареной меч-рыбой под соусом чили из «Шорткраста». Раньше это здорово забавляло Хэла — как карточные фокусы. Но не в этот раз.

— Именно что показалось! — отрезал Хэл. — Просто показалось.

— У того пятна был оранжевый ободок — совсем как от устриц «У Марио»…

— Господи! Я вообще не прошу тебя стирать мне рубашки!

— Но…

— Твою мать! МАТЬ ТВОЮ! — Хэл беспомощно огляделся по сторонам. — Я сейчас загнусь, Джули. Я не виноват, что мне пришлось проторчать в Мельбурне все выходные! Я же тебе объяснил, это по работе. Видит бог, я не хотел туда ехать. — Он вдруг смягчился. — Я хотел быть дома, с тобой.

— Правда?

— И я так радовался, когда приехал домой. А теперь… — он поежился, — чувствую себя куском дерьма.

Я прикорнула рядом и положила голову ему на колени.

— Ну извини, — сказала я, поглаживая его руку. — Я буду за тобой ухаживать. Я люблю тебя, Хэл.

Но он взбрыкнул, как необъезженный мустанг, и рванул вперед. Моя голова стукнула об пол. Я приподнялась и увидела, что Хэл снова навис над унитазом. Но голос его звучал громко и четко:

— Боже! Чтоб тебе!.. Ыыхгрр!

Я ждала совсем другого завершения этой ночи, тем более что началась она с сюрприза, который я готовила для Хэла с самой пятницы. Хэл тогда позвонил мне по межгороду, а я только— только повесила трубку после неприятного разговора с психотерапевтом.

— Я еще в Мельбурне, — сказал тогда Хэл. Где-то рядом с ним играла музыка, и его было плохо слышно. — Мне придется задержаться здесь по работе.

— Но уже восемь вечера! Я тебе звонила, но у тебя все время выключен телефон.

— Не надо меня пилить, Джули.

— Я тебя не пилю, просто… Знаешь, у меня сегодня был ужасный день.

— Думаешь, я тут прохлаждаюсь, в Мельбурне?

— Шейла прикрыла мою рубрику.

— Тебя уволили?

— Нет, она просто закрыла рубрику.

— Ну и нечего переживать. Я всегда говорил, твоя Шейла просто старая дура.

— Она не дура, но…

— Да кому нужна эта рубрика, Джули? Не знаю никого, кто бы ее читал. Ладно, поговорим в понедельник, когда я прилечу домой.

— В понедельник?!

— Ну да. Раньше мне с этой сделкой не покончить. Кстати, если будешь что-то покупать без меня, не бери VISA или Diners. Они вот-вот концы отдадут. Возьми Mastercard, там еще есть деньги. Кажется. Все, надо бежать. Что-то я совсем закрутился. Пока.

— Целую, Хэл. Хэл? Алло! Алло!

Однако выходные, должна признать, прошли совсем неплохо. Человек я конструктивный и всегда найду себе дело. Достойное дело. В этот раз я написала прощальную статью для «Полезных советов». Это было нелегко.

Что делать с читательскими вопросами, на которые ты уже никогда не ответишь? В моих архивах накопились сотни таких вопросов, многие из которых повторялись. Я давно заметила: есть вещи, которые равно тревожат всех людей, независимо от возраста, страны, достатка (или его отсутствия).

Например, следы шариковой ручки. Шариковая паста — вещество демократичное, пачкает всех одинаково. Еще одна вечная драма — собачья шерсть на бархате. И зелень от травы. За годы работы я получила тысячи писем со всевозможными жалобами. Кроме, пожалуй, жалоб на супружеский застой.

— Я порыскала в Интернете, — первым делом объявила я Шейле в понедельник. — Забила в поиск: «супружеский застой». Результат: «соответствий не найдено». Видишь? Даже поисковый сервер сообразил, что это фальшивка. Мистер Стори этот термин лично сочинил. Его никто никогда не слышал и уж тем более не использовал.

Я отчитывалась перед Шейлой о встрече с Гордоном Стори, и она, кажется, слушала. Что было хорошим знаком.