Читать книгу - "Король в Чёрном - Валентина Зайцева"

В его словах прозвучало тяжёлое намёк, подтекст которого я старательно старалась не визуализировать в своём воображении.

— А ты сама видела, как хорошо Максим принял свой новый мир с Торнеусом и прочими учёными.

Я помолчала, собираясь с мыслями, прежде чем задать вопрос, ответ на который боялась услышать больше всего.

— А как же Агна?

— Она жива, — ответил Самир спокойно. — Вынесение её приговора теперь лежит на мне, поскольку я правлю как Владыка в отсутствие Каела. — Он откинулся на спинку массивного кресла. — Я не стану отнимать её жизнь.

Это было небольшим облегчением, временной передышкой, пока я не вспомнила слова самой Агны, произнесённые ею когда-то давно. Каел убивает; Самир пытает.

— Не вини её за случившееся, — попросила я, стараясь говорить твёрдо. — Она попыталась сбежать только потому, что это сделала я. Она просто помогала мне, не более того.

— Это по-прежнему тяжкое преступление, караемое нашими законами, даже если не считать её первоначального обвинения в покушении на убийство, — напомнил Самир беспристрастным тоном.

— Тогда раздели её судьбу со мной, — выпалила я, чувствуя, как отчаяние придаёт мне смелости. — Я не позволю ей одной страдать за мою дурацкую идею.

Самир ловко крутанул перо между пальцами, словно обдумывая мои слова.

— Ты не переживёшь и половины срока, уготованного твоей подружке, моя дорогая.

Я закрыла глаза, стараясь не думать о конкретике, о том, что именно могло ожидать Агну.

— Пожалуйста, я… — Я замолчала, сама не зная толком, о чём собиралась просить. У меня не было ничего для торга. Нечего было предложить взамен. Я была пустым местом в их мире.

— Я приму твою просьбу о помиловании к сведению, — произнёс он, и в его голосе прозвучала холодность. Нет, не совсем холодность, скорее просто… отстранённая деловитость. Слова Владыки, вершащего закон и поддерживающего порядок. У Самира был целый мир, который он должен был контролировать и защищать. Я никогда прежде не говорила с кем-то, кто даже мысленно обладал бы такой огромной властью, не говоря уже о том, кто действительно ею располагал и использовал её ежедневно.

— Спасибо, — было всё, что я смогла выдавить из себя на это. Самир прекратил вертеть перо между пальцами и вернулся к работе, снова погрузившись в изучение своих бумаг.

По крайней мере, с Максимом было всё в порядке, хоть я и не до конца понимала, что Самир имел в виду под фразой «привыкает, но жив-здоров». Я выспрошу у него подробности позже, когда представится более подходящий момент. Не хотелось испытывать судьбу и злоупотреблять его терпением прямо сейчас. Я вернулась к расстановке книг, пытаясь отвлечься от тревожных мыслей.

Спустя некоторое время кропотливой работы я начала понимать систему организации библиотеки, и это оставило меня с одной книгой на иврите и одной, написанной на латинице. Я не знала, что это был за язык. К счастью, для книги на иврите на полке нашлась подходящая пустая ячейка между другими томами на том же языке. Найдя раздел с латиницей, я стала тщательно подбирать место для последней книги, старательно сверяя формы букв с уже стоящими на полках томами. Я использовала существующий порядок на полках — предполагая, что он верен и логичен, — чтобы сузить круг возможных вариантов.

В итоге у меня осталось два варианта размещения. Я стояла, уставившись на две пустые ячейки, расположенные достаточно близко друг к другу, и прекрасно понимала, что понятия не имею, какая из них правильная. Я не хотела спрашивать у Самира. Я так старалась самостоятельно решить эту головоломку, и это была последняя книга из всей кучи. Мне казалось, что на кону стоит моя гордость, последние крохи моего достоинства.

Шанс пятьдесят на пятьдесят. Обычная русская рулетка. Я взяла книгу обеими руками и решительно направилась, чтобы вставить её в правую из двух щелей.

— Вторая, — раздался спокойный голос Самира.

Мне не следовало смеяться над его своевременным вмешательством или над тем фактом, что Самир явно наблюдал за моими попытками решить эту задачу последние несколько минут в полной тишине, не предлагая помощи до самого последнего момента, но я всё равно рассмеялась, не сдержавшись.

— Спасибо, — произнесла я скорее с лёгким сарказмом и послушно вставила книгу в левую щель, вторую по счёту.

— Как только ты поняла, что это обычная угадайка, ты могла бы просто спросить меня, — Самир мягко пожурил меня за моё упрямство, но в его голосе слышалась усмешка.

Я пожала плечами, признавая своё поражение. Он был совершенно прав, так что я великодушно позволила ему эту маленькую победу.

— Это была загадка. Я люблю разгадывать загадки самостоятельно.

— Подойди сюда, — после небольшой паузы сказал Самир негромко. Я замерла на месте, словно вкопанная, и, видя моё внезапное напряжение, всю мою скованность, он тяжело вздохнул. — В грядущее время я буду просить тебя о многом, что покажется тебе страшным или крайне нежелательным. Умоляю, воспринимай такие простые мои просьбы, как эта, со снисхождением и без лишних опасений.

Не желая спорить с тем очевидным фактом, что его тактика указания на возможность куда худших просьб в будущем не была самым лучшим аргументом для успокоения, я всё же подошла к нему, пересилив внутреннее сопротивление. Самир протянул мне свою неприкрытую перчаткой руку ладонью вверх, и я смущённо моргнула, не понимая, чего он хочет.

— Дай мне свою руку, глупое создание, — произнёс он с лёгким раздражением.

— Зачем? — осторожно спросила я, не двигаясь с места.

Он откинул голову на высокую спинку массивного кресла и снова вздохнул, на этот раз с явной досадой.

— С тобой невозможно, просто невозможно. Я не собираюсь отламывать тебе пальцы по одному. — Он произнёс это с видом человека, имеющего дело с упрямым ребёнком, который категорически сомневается в природе своих хлопьев для завтрака и подозревает в них яд.

— Ты уверен в этом? — спросила я, пытаясь найти хоть какую-то нотку юмора в ситуации.

— В основном уверен, — невозмутимо ответил Самир на моё колкое замечание.

Я недоверчиво прищурилась, оценивая его, прежде чем нерешительно положить свою руку в его протянутую ладонь. Я не имела ни малейшего понятия, что он задумал, какова его истинная цель. Но что бы ни населяло мой мысленный список возможных вариантов его действий, то, что он выбрал в итоге, в нём определённо отсутствовало.

Осторожно, почти нежно