Читать книгу - "Соблазн в жемчугах - Мэдлин Хантер"

— Вы напоминаете мне о чести только для того, чтобы избежать ответа на мой вопрос. У вас нет причин сомневаться. Если бы я захотел, я бы не только погладил вашу ногу. Но я ведь этого не сделал, не так ли?

Смелое заявление. Ее лицо было повернуто к нему в профиль, а взгляд устремлен на дорожку, по которой они шли. Он с трудом удержался, чтобы не остановить ее, не обнять и не заставить посмотреть на него.

— Когда мы разговаривали с вами в Камберуорте, вы сказали, что если бы я попытался узнать вас лучше, то понял бы, почему вы противились замужеству, — сказал он. — Поскольку считается, что за эти дни мы должны с вами познакомиться поближе, может, вы объясните это сейчас?

— Мы оба знаем, что я никогда не буду принята в свете. Это не мой мир. Вам известно, насколько я в этом права. Этот мир и ваш титул были, конечно, привлекательны, но когда я была честна сама с собой, я признавала, что реальность никогда не будет соответствовать моей мечте.

Другими словами, она пришла к выводу, что он не даст ей ничего, поскольку его положение в обществе было единственной валютой, которой он мог с ней расплатиться.

То, с каким пренебрежением она отмела его титул, было для него непривычным и задело не на шутку. Но все же он догадался, что она просто решила его успокоить.

— Сомневаюсь, что те преграды, которые вам придется преодолеть на пути в общество, имеют для вас значение. Многие женщины, конечно, потребовали бы, чтобы общество приняло их безоговорочно, но не вы. Здесь что-то другое.

— И гораздо большее. Самое важное — это то, что мой кузен Бертрам силой заставил меня согласиться на этот брак, а также причина, по которой он это сделал.

Наконец они дошли до сути.

— В чем же она?

— Мой отец не хотел, чтобы я вышла замуж за такого человека, как вы. Он надеялся, что мой муж использует мое наследство, чтобы приумножить дела компании и осуществить его мечту.

— Я еще не встречал такого отца, который не хотел бы, чтобы его дети поднялись выше его по социальной лестнице. Возможно, он был бы в восторге, если бы вы стали графиней.

— Если бы вы его знали, вы бы поняли, как это смешно. Он учил меня, что гильотина была подходящим концом для всех тех аристократов во Франции, а нам тоже пригодилась бы парочка таких приспособлений. Он никогда не завещал бы мне контрольный пакет акций своей компании, если бы думал, что я могу выйти замуж за человека, с презрением относящегося к деловой сфере жизни и думающего только об удовольствиях.

Было хорошо известно, что отец Верити не был приверженцем традиций. Однако человека, который изобрел новый метод обработки металла, можно было извинить за его веру в то, что старому миру пригодились бы кое-какие изобретения.

Джошуа Томпсона вряд ли можно было считать радикалом, не говоря уже о том, что он не был одним из революционеров, призывавших уничтожить дворянство. Во всяком случае, он либо делился своими мыслями только с близкими людьми, либо Верити все преувеличивает, преследуя собственные цели.

— Вы тоже меня хорошо не знаете, Верити. Более того, все, о чем вы говорите, — это обычные и к тому же ошибочные предрассудки. Человек с моим положением не может все время предаваться удовольствиям, в противном случае его никто не станет уважать. У меня есть обязанности в парламенте, которые, по сути, относятся к деловой сфере. Я отвечаю за управление землями, завещанными мне моими предками, за улучшение жизни многих людей, живущих на них. — Он немного сбавил тон, чтобы его слова об ответственности не выглядели как брюзжание. — Хотя я признаю — частично вы правы. Многие поколения аристократов только тем и занимались, что наслаждались жизнью, и стали экспертами в области удовольствий.

— Я не знаю, зачем вы меня спрашивали, если считаете мои причины лишь поводом для нотаций и для игры словами.

— Я просто хотел быть вежливым и пытаюсь не возражать против того, на что вы только что косвенно намекнули, — что скорее предпочли бы увидеть мою голову отрезанной на гильотине, чем выйти за меня замуж. У меня почему-то это вызывает возмущение.

Жена должна была бы ответить на эту реплику уверением в том, что не хотела бы увидеть его голову отрезанной, подумал он.

Но вместо этого она сказала:

— Я стараюсь быть честной. Вы спросили почему, и я ответила. Вас вообще не должно было быть в моей жизни. — Она остановилась, и ей удалось высвободить руку. — У меня есть предложение. Теперь, когда вы кое-что узнали обо мне и о том, что я думаю, вы согласитесь, что в ваших интересах его принять.

— Так давайте послушаем.

— Я стала совершеннолетней. Если я свободна, дело отца принадлежит мне. Мне им управлять и его развивать, как на то надеялся мой отец. Бертрам хотел выдать меня за человека, которому это дело будет неинтересно, для того чтобы он, даже не имея достаточного количества акций, получил контроль над всем производством. Но если я свободна…

— Неужели вы думаете, что сможете сами управлять заводом?

— Я хочу осуществлять права собственности, полученные мною по наследству, и по своему усмотрению распоряжаться доходами. Мое предложение заключается в следующем. Если вы подадите прошение об аннулировании брака и оно будет удовлетворено, я буду отдавать вам половину доходов от производства. Если я когда-либо выйду замуж, то в соответствии с контрактом, который мы заключим, даже мой будущий муж не сможет этого изменить.

Ее голос звучал искренне. Его рассмешила не столько наивность ее плана, а то, что она была готова пройти через столько неприятностей и лишиться части своих доходов, только бы избавиться от него.

— Верити, если я не буду пытаться избавиться от вас, я буду получать весь доход. Полностью. Не очень-то прилично говорить об этом, но если вы твердо решили…

— Вы говорите со мной тоном, каким взрослый говорит с ребенком, лорд Хоксуэлл, но ребенок — это вы, раз надеетесь, что Бертрам будет честно отчитываться о доходах с моей части наследства. Да никогда. Поверьте, мой план подойдет вам гораздо больше, чем предложения Бертрама, ограничивающие ваши права. — Она подошла ближе и посмотрела ему прямо в лицо. — А если я, не дай Бог, умру, ваша часть будет упомянута в моем завещании, так что она будет принадлежать вам и вашим наследникам. Она будет ваша навсегда.

Он понял, что она все продумала. Все два года она думала о том, что будет делать, когда выйдет из своего добровольного изгнания. Брак, по крайней мере брак с ним, не входил в ее планы. Это было очевидно.

— Меня не интересует ваш план, Верити.

Но это было не совсем так, и то, что он немного замешкался, прежде чем ответить, возможно, не ускользнуло от ее внимания. Наверное, они и впрямь не подходят друг другу, если не считать чувственности, которая, по его мнению, могла бы оказаться общей почвой, если будет возможность это проверить. В чем он не сомневался, так это в том, что Бертрам будет подделывать отчеты, чтобы красть часть его дохода.