Читать книгу - "Черный Лотос. Воскрешенный любовью - Иман Кальби"

– А вдруг там никого нет?

Он рассмеялся, и в этом смехе было что-то от шакала – дикое, ночное.

– Ты лучше меня знаешь, что в Египте верили, что зеркало – дверь в Дуат, – Черный протянул мне бокал и взял свой. Медленно провел пальцем по его краю, оставляя влажный след на запотевшем хрустале. – Там живет твое «Ка» – двойник, который смотрит на мир из мира теней. И если оно захочет… оно может потянуть тебя за собой. Все мы состоим из темного и светлого… Эта борьба двух начал- и есть наша суть. Другой быть не может… Никогда не задумывалась об этом? В нашем мире, где столько греха, порока, боли и несправедливости, какая из наших двух сторон живет? Темная или светлая?

– Смысл этого мира именно в том, чтобы доброе победило плохое. Это тоже извечная истина. Другой быть не может. Со времен фараонов…

– Не соглашусь,– он отпил и чуть склонил голову. Изучал меня,– в Древнем Египте в равной степени уважали и верили в темное и светлое. Они не ставили одних богов выше других. А еще между обоими мирами всегда была игра и взаимодействие. Свет всегда тянуло к тьме и наоборот… Исида ушла в подземный мир, чтобы спасти Осириса. После спасения Осирис жил полгода во тьме. Их ребенок был зачат там же…

– Может быть, людям всегда было просто удобно так думать? Управлять через образы сознанием других… Иллюзия- лучший способ обмана. В том числе и самообмана…

Черный усмехнулся.

– Откуда такое увлечение Египтом? Почему именно Египет? Не говори мне, что ты просто раз съездил на отдых в Хургаду и проникся пирамидками…– перевела я тему с философского на человеческий. Черный затягивал, как зыбучий песок. Мне нужно было больше твердости под ногами…

– Ты сама ответила на свой вопрос, Александра… Молодец… Скажем так,– он чуть отошел, но ни на секунду не выпустил меня из психологического капкана,– я давно ищу ответы на многие свои вопросы и понимаю, что они за пределами рационального…

– Занятно,– теперь голову наклонила я,– но все равно не объясняет… Многое ставит вопросы за пределами рационального. И для этого совсем не нужно лезть к фараонам…

Даниил усмехнулся… Снова подошел чуть ближе.

– Я предлагаю тебе выбрать, – он наклонился, и его губы почти коснулись мочки моего уха. – Остаться здесь, где все – иллюзия, или шагнуть туда, где тень становится плотью. Вот тебе мой ответ… Так понятнее?

Я откинула голову, давая ему понять, что он не пугает меня.

– А разве не женщина решает, когда открывать двери? – мои пальцы скользнули по его запястью, ощущая пульс. – Исида собрала Осириса по частям. Она знала, как сложить тьму в форму. Может, я – ее жрица? Может мне и не нужно никуда переступать- и я уже там… Часть мира, в который ты только хочешь попасть…

Его дыхание стало глубже.

Ему нравился наш разговор на аллегориях.

Черт возьми. И мне он нравился…

– Тогда скажи… что ты видишь во мне?– сделал шаг ближе.

– Бунтаря, – я улыбнулась. – Того, кто смеется над богами, но все еще носит их цепи. Ты говоришь о Дуате, но боишься собственной тени, Черный. Потому что ты бандит. И судя по всему, умный, хороший бандит, понимающий и свои силы, и свои риски… Ты, как и мой отец, несвободен. В этом ваша главная проблема и трагедия…

Он усмехнулся… Жестко. Наверное, я все-таки тронула его своими словами. Слегка. Как чуть коснувшаяся кожи бритва.

– А ты не боишься?

– Я – женщина, – отступила на шаг, заставляя его последовать за мной. Мы словно бы шли в танце,– Я рождаюсь заново каждый раз, когда Луна касается Нила. Моя свобода – в том, чтобы выбирать, кого взять с собой в этот раз.

Он замер.

– Это высокомерие или приглашение?

Я повернулась к зеркалу, где наши отражения уже сплетались воедино.

– Разве я в той роли, чтобы угрожать? Ты взял меня…

Чуть приоткрыл губы. Глаза потемнели.

– Еще не взял…– В темном мраке потертого зеркала мы смотрели друг на друга. И пытались разгадать…

– Я вижу, как твое «Ка» дрожит, когда я подхожу слишком близко,– положил руку на мою шею, нежно провел костяшками пальцев.

– Может, это не дрожь. Может, это зов.

Его глаза сузились.

– Зов куда?

Я повернулась к нему и провела ладонью по его груди, чувствуя, как напрягаются мышцы под тонкой тканью.

– В пустыню. Где нет богов, нет законов. Где женщина может быть львицей, а мужчина – добычей. В мир иллюзии миража или… наоборот, в его единственную, первородную реальность…

Он схватил мое запястье, но не чтобы остановить, а чтобы почувствовать пульс.

– Ты играешь с огнем.

– Нет, – я высвободила руку и прижала ладонь к его животу, чуть ниже пояса. – Я играю с пеплом. Ты уже сгорел, Черный. Теперь решай – будешь ли ты тенью или новым пламенем. Как Осирис, который восстает снова и снова…

Его дыхание стало резким.

Он резко сорвал с моих плеч накидку, оголяя меня для себя.

Глаза стали вальяжно блуждать по моему телу. Ему нравилось то, что он видит…

– Никак не могу раскусить тебя, Александра. Ты говоришь, как жрица, смотришь, как куртизанка, но я почему-то уверен, что внутри- всего лишь очень хорошая девочка, которая боится быть плохой, смертельно страшится подвести… Папу или маму? Или обоих? Хочешь быть удобной и правильной для плюса и минуса? Полных противоположностей?

–Ты понятия не имеешь, кто я такая…– усмехнулась в ответ…

Отошла к зеркалу, зная, что он последует.

– Исида была и богиней, и обманщицей. Она знала, что сила – не в том, чтобы подчинять, а в том, чтобы заставлять хотеть подчиняться.

Он вплотную прижался сзади, к моей спине. Я чувствовала дикое мужское напряжение. Впервые чувствовала. Оно будоражило и пугало…

– Что тебе передал тот араб? За чем приходили те аферисты в ваш дом? И не ври мне, что ты потеряла передачку. Оставь эту сказку для салаг. Я поставил камеру в твою комнату в доме у Немезова и видел, как ты прятала сувениры… И как выкинула сумку в окно- тоже видел. Потому мои люди так оперативно ее и обнаружили на кроне дерева…

Я даже рот слегка открыла от удивления и возмущения…

– То есть так ты узнал про бронь билетов?

Даниил улыбнулся.

– Александра, ты еще такая девочка… Поверь мне, если я хочу что-то узнать про человека, поверь мне, я узнаю даже больше, чем он сам про себя знает… Ты, конечно же, не овечка и