Читать книгу - "Развод. Горькая правда - Кира Туманова"

Как мне себя уберечь? Если все беды этого мира решили качественно выдержанным концентратом пролиться на мою голову?

На глянцевую поверхность снимка падает капля, и я тут же промакиваю его рукавом и вытираю мокрую щёку.

— Поберечься? Значит, пойдём покушаем, доча. — И с чувством добавляю. — Да пошли они все!

15. В поисках покоя

Прохожие задевают меня плечами, я бреду сквозь толпу. Чувствую себя одиноким Титаником в бушующем людском море. У меня беда, и никто не слышит мои сигналы о помощи. Хотя от настоящего айсберга я сейчас бы не отказалась.

От жары, запаха асфальта и городского шума меня мутит. Ноги налились свинцом и гудят. И даже вполне приличный бизнес-ланч, который я только что съела, тяжелым комком перекатывается в желудке.

Моё отчаяние чертит над головой знак вопроса, внутренний голос советует бежать от проклятой семейки куда подальше.

Но не могу послать к чёрту последние несколько лет, не получается вычеркнуть их из памяти и сделать вид, что никакого мужа у меня никогда не было.

Что я потом скажу дочке?

Но слова Сергея о том, что Глеб хотел убежать от проблем, не выходят у меня из головы. Может быть, так и есть? И Людочка говорила про покупку дома.

Глаза вновь жжёт от непрошеных слёз. Не хочется быть дурой, которую используют. Причем все! От Глеба с его мамашей до врача-манипулятора.

Хотя бы минуту побыть в тишине и прохладе, чтобы немного передохнуть.

Толкаю тяжелую дверь под вывеской «Галерея». Самое подходящее место, чтобы побыть наедине с собой. И немного подумать.

Озираюсь в просторном холле с белоснежными стенами. После жары на улице кажется, что я попала в кондиционированные райские кущи. И меня не пугает полотно с огромным синим арбузом, который подмигивает мне глазами вместо семечек.

Всего пара посетителей, таких же бедолаг, как и я — скрывающихся от жары. И еще вполне реалистичная скульптура девушки в средневековом платье с розовым пузырем жвачки во рту, которую я сначала приняла за человека.

Я равнодушна к искусству, особенно такому. Главное, здесь можно дышать и даже сидеть. Бреду к ряду мягких пуфиков, выставленных перед картинами. Жаль, что без спинки, но мне уже не до капризов.

Плюхаюсь на ближайший пуфик, поднимаю глаза и тут же испуганно вскакиваю. Черно-красные перекрестья на картине напоминают мне об аварии и включают внутренний сигнал тревоги. Понимаю, что это все глупости, но сердце вдруг трепещет где-то в горле, напоминая о недавно прожитых эмоциях. Тороплюсь убраться оттуда. Рядом с этими крестами я сойду с ума.

Прохожу вдоль рядов картин и нахожу свой отдых в самом конце зала. Там нет никого, только маленькая картина и два стульчика. Жестких, но со спинками. То, что надо.

С облегчение откинувшись назад, прижимаю сумочку к груди и вытягиваю ноги. И картина подходящая. Почти…

Внизу три мрачных извивистых дороги червями ползут к одинокому человеку. Зато вверху — как отражение в облаках, три сине-зеленых прямых светлых пути. Наверное, что-то современное и модное на религиозную тему. Про то, что потерпим, зато на небесах будет лучше. Ладно, сойдет…

Оглянувшись вокруг и убедившись, что меня никто не видит и не слышит, достаю телефон из сумочки и набираю телефон больницы, прошу соединить с Ильей Сергеевичем.

В ожидании ответа нервно потопываю ножкой. Если я не узнаю сейчас правду, то сорвусь.

— Виктория, — слышу встревоженный голос. — Что-то случилось? Лекарства еще есть…

— Нет, не в этом дело, — прикрываю трубку рукой, чтобы не греметь на все помещение. — Мне срочно нужно поговорить с Глебом.

— Но…

— Пожалуйста. Это очень важно. Вы сами просили меня содействовать его выздоровлению. Это касается его реабилитации напрямую.

— Хорошо, я попробую. Если он не спит. И, пожалуйста, поберегите его от отрицательных эмоций.

— Нет, что вы, — хмыкаю. — Просто нужно уточнить кое-что.

Несколько мучительно долгих минут ожидания я пялюсь на дурацкую картину, и думаю, что ничего тупее в жизни не видела. Человечка без лица на картине три дороги хотят то ли сожрать, то ли придушить. Выбора у него нет, куда не пойдёт — всюду безнадёга. Бедняга…

Кто-то покупает же эту мазню? Еще и смотрит на неё! Отворачиваюсь, чтобы не расстраиваться ещё и по этому поводу.

Шуршание в динамике прорезаются голосом Илья Сергеевича, и я подхватываюсь.

— Виктория, телефон на громкой связи, Глеб пока не может сам удержать. — Слышу в интонациях врача смущение, будто это он катал Глеба на мотоцикле и шандарахнул об дерево. — Говорите, он слышит.

— Глеб, — слегка откашливаюсь, чтобы скрыть волнение. — У меня вопрос… Где твои накопления?

В трубке мрачное сопение.

— Вика, прости…

— Что?

— Денег нет.

Делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться.

— Это все, что ты можешь сказать? — слегка повышаю голос.

— Да.

Зажимаю ладошкой рот, чтобы сдержаться. Ярость, которая бушует сейчас во мне, хочет схватить Глеба за грудки и трясти, как грушу. А потом разодрать его острыми коготками. Он все равно не почувствует боли, а мне будет так приятно!

Вот так просто сказать мне — «да» и всё!

Но, орать на бывшего мужа под произведениями искусства, пусть даже такими несуразными, мне неловко. И ещё останавливает незримое присутствие Ильи Сергеевича в роли переговорного устройства.

Крепко зажмурившись, сглатываю тугой ком в горле и продолжаю:

— Твоя секретарша сказала, что ты хотел покупать дом. Но не купил же? Глеб, где деньги? — стараюсь говорить ровно, но сама слышу, как дрожит голос.

В трубке молчание.

— Глеб, тебе нужны деньги на отдельную палату.

— Я бы не смог его купить… — Тяжёлый вздох. — Просто ехали посмотреть, чтобы Дарья отстала.

— Ясно.

— Вика, я бы поднялся снова, но не успел.

— Я поняла, — крепко сжимаю переносицу пальцами. — Какой же ты…

— Вика, прости… Мне не надо ничего!

— Илья Сергеевич, спасибо за помощь. До свидания.

Нажимаю отбой и сижу в тупом отупении, зажав телефон между коленями.

Он всё проморгал! Всё!

Бизнес, сына, любовницу. Меня!

Даже бедолаге-Дарье обещал дом, а на самом деле просто прокатился, чтобы подразнить её картинкой новой жизни. Впервые чувствую к ней какое-то сострадание, вот уж кто погиб ни за что.

Господи, у нас даже квартира в ипотеку. Глеб всегда говорил, что платеж по кредиту мы почти не чувствуем и так удобнее, чем копить. Он даже жилье себе не купил, когда была возможность!

Я просто не знаю сейчас, что делать с этим всем? Как оплачивать квартиру и, главное, чем?

Мне так грустно и страшно, что я закусываю губы в желании сдержать слёзы.

Слышу за спиной шорох шагов.