Читать книгу - "Безумная вечеринка зомби - Джена Шоуолтер"

меня, и это будет безумно больно, и, как сказала Кэт, он может даже попытаться убить меня, но я крепкая и справлюсь с этим.

Кто нападет на него? Женщина-зомби? Бывший сотрудник «Анимы»? Новый сотрудник «Анимы»?

Вычеркните два последних варианта. Во-первых, агенты — трусы. Когда «Анима» работала, они приближались к З только в специально разработанном костюме, внешний слой которого состоял из чего-то похожего на плоть зомби, что делало человека под ним невидимым для нежити. Во-вторых, со мной не связывался никто, связанный с организацией, с тех пор как Коул и Али сожгли их помещения и стерли воспоминания Ребекки — женщины, которая с радостью съела бы собственных детей, если бы это означало, что ей удастся прожить еще один день.

История со стиранием памяти… Это обратимо. Но, опять же, если бы Ребекка помнила свое прошлое или войну, она бы связалась со мной. Снова стала бы угрожать Риверу.

Что бы я тогда делала?

Глупые слезы снова наворачиваются на глаза, причиняя боль, и я переворачиваюсь на бок. Моя нынешняя ситуация — это совокупность решений, которые я принимала в прошлом, я знаю это, как и то, что мне придется жить с последствиями каждый день до конца жизни.

В этом нет ничьей вины, кроме моей собственной, и я не повторю своих ошибок. Только не снова.

И я не беспомощна. Я могу сделать все, что в моих силах, чтобы создать лучшее будущее. Начиная со Льда. Я навсегда возненавижу любого, кто причинит боль Риверу, так же как Лед будет вечно ненавидеть тех, кто причинил боль Кэт.

Я никогда не смогу компенсировать ему такую потерю, но я, черт возьми, могу попытаться. И я это сделаю.

Глава 5

Восстание мертвецов

Лед

Я моргаю, открывая уставшие глаза, когда сквозь щель в шторах моей спальни пробивается яркий свет. В висках стучит, а воспоминания стучатся в дверь моего сознания.

Я тянусь к Кэт, намереваясь обнять ее, но ее сторона кровати холодная.

«В этом есть смысл. Она мертва».

Напоминание о том, что я потерял, почти разрывает мне грудь. Но, как бы плохо это ни было, все не так плохо, как обычно. Всплывает еще одно воспоминание, и я улыбаюсь. Вчера она пришла навестить меня; попросила сразиться с зомби и спасти другого охотника, не понимая, что отправляет меня к Камилле Маркс. Она обещала навестить меня снова.

Я резко встаю и осматриваю свою спальню, надеясь, что она уже здесь. Бежевые стены. Маленькая кровать с голубыми простынями и коричневыми покрывалами, большой комод с выдвинутыми ящиками. Моя чистая одежда свалена в одном углу, а грязная — в другом. Я собираюсь заняться стиркой уже около четырех месяцев.

Кэт нигде не видно.

Тем не менее я вскакиваю и мчусь в ванную комнату — небольшое помещение, где есть только раковина, унитаз и душевая кабинка. Я чищу зубы и причесываюсь, но не переодеваюсь. Я без рубашки, в одних шортах. Бывало и хуже.

— Кэт, — зову я, даже не пытаясь скрыть отчаяние в голосе. — Кэт.

Она появляется в мгновение ока, словно ждала моего зова, и у меня чуть не подгибаются колени. Я делаю шаг к ней по привычке, но останавливаю себя, когда в голове проносится вчерашнее предупреждение. Прикоснуться к ней, значит потерять ее.

Никаких прикосновений. Никогда.

— Поздравляю! Сегодня твой счастливый день. — она одета в ту же футболку и боксеры, что и раньше, но это неважно. Кэт прекрасна так, как ни одна другая девушка и мечтать не может. — Ты зовешь, я отвечаю.

— Я скучал по тебе, — говорю я.

— Ты бы сошел с ума, если бы не сделал этого.

Я пытаюсь выглядеть оскорбленным, но у меня получается только улыбаться.

— Когда ты не со мной, где ты находишься? — я хочу знать каждую деталь о ее новой жизни.

Она указывает на потолок… а затем взмахивает рукой и извивается всем телом в самом отвратительном танце всех времен.

Я смеюсь… действительно смеюсь… и говорю:

— Остановись. Пока я не промыл глаза отбеливателем.

— Потому что твои движения и ритм не идут ни в какое сравнение с моими, и наблюдение за мной только напоминает тебе о твоем изъяне?

— Да, что-то вроде того.

Она накручивает прядь волос на палец, улыбаясь.

— Я и не подозревала, как сильно болят мои отказывающие почки, пока не умерла. Теперь я могу ходить, бегать и танцевать без единой боли. Это… Лед, у меня нет слов.

— Зуб даешь?

— Зуб даю.

Видно, что она довольна своим положением, и мне нравится, что она счастлива. Мне нравится. Я жажду ее счастья больше, чем своего собственного. Но я также… не люблю это. Она счастлива без меня. Я несчастен без нее.

Еще больше историй от придурка класса «А».

— С тобой там хорошо обращаются? — спрашиваю я.

— Парень! Просто прекрасно! Ты даже не представляешь. — она подходит к кровати, покрытой «Линиями крови», и садится на край. Как обычно, от нее веет энергией и азартом. Сила ее природы. — Это как усовершенствованная версия этого места. Земля 2.0. И знаешь что? Вопреки распространенному мнению, это не конец.

— Не конец? — я хмурюсь, когда меня охватывает замешательство. — Ты можешь умереть снова?

— Нет, нет, ничего подобного. Мы находимся в месте, так называемом — зоне ожидания, где нам разрешено присматривать за нашими близкими. — она постукивает по подбородку двумя хорошо наманикюренными пальцами. — Мы даже можем помогать, но только если обращаемся в суд и выигрываем его.

— В суд?

— Да. Только в гораздо большем масштабе, потому что это высшая инстанция. Мы должны ходатайствовать о прошениях, прекращении огня и многом другом. Вот где я была все это время. В суде. Там же сейчас находится и Хелен. На самом деле она редко покидает зал суда.

Хелен — биологическая мать Али.

— Зачем столько хлопот? — чего они на самом деле добиваются?

Кэт дрыгает ногами, отчего матрас подпрыгивает.

— Я знаю, что ты этого не поймешь, но иногда, чтобы победить здесь, нужно сначала победить там. Хелен, Эмма и я делаем все возможное, чтобы у вас было все необходимое.

И я все осознаю.

— Ты просила явиться ко мне.

— Ах, ты имеешь в виду, что я подала прошение в суд, чтобы предстать перед тобой. Как видишь, я получила согласие. Но… буэ… есть правила. Больше, чем ты думаешь.

— Например?

— Например, что я могу тебе рассказать… а что нет. — она посылает мне воздушный поцелуй. — В конце концов, я знаю то, чего не знаешь ты, и