Читать книгу - "Волчья мельница - Мари-Бернадетт Дюпюи"

крышами. Вспомнив о муже, Клер подумала о Бертране. Ведь ее бывший деверь адвокат! И часто выступает в суде, в Ангулеме. Старый Фермен, служивший еще его отцу, взял управление поместьем в свои руки. Все эти подробности Клер узнала от Раймонды.

— Мы найдем способ, — заявила она, не упоминая, однако, о Бертране Жиро.

— Уже что-то придумала? — отозвался Базиль.

— Может быть! Но надо хорошенько над этим поразмыслить.

Довольно долго они молчали. Желтые листья кружились на ветру, земля источала острый аромат влаги, смешивающийся с запахом увядшей травы. Клер и Базиль думали каждый о своем. Клер хотелось узнать больше об аресте Жана и Шабенах — людях, которые способны позволить увезти за многие сотни километров свою маленькую внучку, только что лишившуюся и матери, и отца. Что до Базиля, он терзался своей неспособностью помочь тому, кого любил, как сына.

Фостин проснулась, когда они уже въехали в деревню. Щечки ее разрумянились, когда она выглянула из своего укрытия. Невдалеке мужчина толкал тачку, груженную дровами. Тоненьким, робким голоском девочка позвала:

— Папа! Папа!

— Нет, это не твой папа, — сказала Клер. — Но ты не горюй, он скоро приедет.

— Не надо ей врать! — рассердился Базиль.

— Девочка нуждается в утешении, — отрезала молодая женщина. — Я знаю, что говорю, Базиль! Я воспитываю брата и чаще, чем хотелось бы, присматриваю за Николя, моим сводным братом. Этьенетта злоупотребляет моим терпением, но я молчу. Для меня мальчишки — смысл жизни.

Клер остановила коляску перед бакалеей. Мадам Ригорден, которой низкое, в тяжелых тучах небо действовало на нервы, уже зажгла керосиновую лампу с красивым фарфоровым абажуром. Мягкий желтый свет отражался в стеклянных банках и лакированном дереве прилавка, над которым высилась витрина с сырами, брикетами сливочного масла и колбасами.

— Я на минутку! — сказала Клер своему спутнику. — Идем, Фостин! Выберешь себе конфету!

Молодая женщина вошла в магазин с девочкой на руках. Базиль улыбнулся. На него накатила мучительная ностальгия. Спокойствие местечка, липы на центральной площади, светлый, гармоничный фасад церкви… Он словно перенесся в давнее прошлое. Марианну Жиро он впервые увидел возле мастерской бондаря. Миниатюрная и энергичная, она шла по улице. Сам он, купив хлеба и табака, прогуливался по центру Пюимуайена. Их взгляды встретились. Между зрелой женщиной, несчастной женой домашнего тирана, и давно лишившимся всех иллюзий анархистом возникло непреодолимое влечение. Она поздоровалась первой. Он приподнял шляпу. После они еще сколько-то раз пересекались, не смея заговорить. Должно быть, Марианна навела о нем справки, потому что однажды, в ярмарочный день, она все-таки подошла к нему. Спросила, правда ли, что он — бывший школьный учитель, и сообщила, что у нее в Понриане прекрасная библиотека. И она может дать ему что-нибудь почитать…

Старику почудилось, он слышит ее нежный голос… Он вздрогнул. Ну конечно, это Клер его зовет!

— Базиль, ты задремал? Я немного заболталась с мадам Ригорден. Прости, ты ведь так устал! Посмотри-ка сюда!

Она указала глазами на Фостин. Девочка обнимала дешевую куклу в шерстяном платьице. Туловище у куклы было матерчатое, набитое опилками, голова — из расписанного папье-маше, с нарисованными круглыми глазами и ртом. Но все равно игрушка была симпатичной.

— Видел бы ты ее перед этой куклой! Как Фостин ее хотелось! Зато теперь она отвлечется.

Лицо Клер светилось радостью и глубочайшей добротой. То, что она готова вот так, всей душой, любить и заботиться о чужом ребенке, растрогало Базиля, чье старое сердце претерпело немало суровых испытаний.

— Клеретт, милая! — вздохнул он. — Знаешь ли ты, что сияешь, как звезда в ночи? Моя путеводная звезда… Знаю, это дешевая лирика, но сейчас у тебя было такое лицо, такое…

Дюбрёйя на ферму, затерянную в такой глуши? Как он смог его выследить? Лишний раз напомню тебе, что наш Жан стал уважаемым человеком. Торговал сидром на рынке и на постоялых дворах. Работал с утра до ночи. Мне случалось видеть, как он поглаживает ствол яблони — ласково, как друга. Он сам следил за брожением сока, перемывал бутылки, хоть Жермен и протестовала — мол, это ее работа.

Клер хотелось плакать — от ревности и бесконечных сожалений. Как она мечтала разделить с Жаном простые радости жизни! Готовить ему еду и вместе любоваться, сидя на лавке, заходом солнца… А ночью они любили бы друг друга на мягкой постели… Она всем сердцем жалела Жермен, так трагически ушедшую, увлекшую с собой в небытие их с Жаном нерожденного малыша. Но зато эта женщина познала счастье годами спать в его объятиях, и она подарила ему этот лучик света — маленькую Фостин…

— Нужно найти ему адвоката! — внезапно воскликнул Базиль. — Я готов свидетельствовать в его пользу. Рассказать все то хорошее, что я знаю про Жана, перед судьями, да перед всеми! Как его осудили в ранней юности за преступление, которое можно трактовать как трагическую случайность и как несчастный случай. Но у меня нет денег. Только остатки последнего учительского жалованья.

Услышав слова давнего друга, ободрявшего ее одним своим присутствием, Клер вдруг загорелась новой, безумной идеей.

— Адвокат? Ну конечно! Только знай, что никаких доходов у меня уже нет. Кроме тех денег, что поступают на счет, который Фредерик открыл для Матье: хотел, чтобы мальчик учился.

Вдалеке показалась колокольня Пюимуайена, окруженная деревенскими крышами. Вспомнив о муже, Клер подумала о Бертране. Ведь ее бывший деверь адвокат! И часто выступает в суде, в Ангулеме. Старый Фермен, служивший еще его отцу, взял управление поместьем в свои руки. Все эти подробности Клер узнала от Раймонды.

— Мы найдем способ, — заявила она, не упоминая, однако, о Бертране Жиро.

— Уже что-то придумала? — отозвался Базиль.

— Может быть! Но надо хорошенько над этим поразмыслить.

Довольно долго они молчали. Желтые листья кружились на ветру, земля источала острый аромат влаги, смешивающийся с запахом увядшей травы. Клер и Базиль думали каждый о своем. Клер хотелось узнать больше об аресте Жана и Шабенах — людях, которые способны позволить увезти за многие сотни километров свою маленькую внучку, только что лишившуюся и матери, и отца. Что до Базиля, он терзался своей неспособностью помочь тому, кого любил, как сына.

Фостин проснулась, когда они уже въехали в деревню. Щечки ее разрумянились, когда она выглянула из своего укрытия. Невдалеке мужчина толкал тачку, груженную дровами. Тоненьким, робким голоском девочка позвала:

— Папа! Папа!

— Нет, это не твой папа, — сказала Клер. — Но ты не горюй, он скоро приедет.

— Не надо ей врать! — рассердился Базиль.

— Девочка нуждается в утешении, — отрезала молодая женщина. — Я знаю, что говорю, Базиль! Я воспитываю брата и чаще, чем хотелось бы, присматриваю