Читать книгу - "Движимые - Кристи Бромберг"

— Эй, Ас? — Колтон останавливается перед приоткрытой дверью и с любопытством оглядывается на меня. Пришло время показать ему, что его ждет на финише. Дома, в маленьком магазинчике новинок, я нашла откровенные черно-белые клетчатые трусики, на которых во всю задницу нашита надпись «Завелась и рвется в бой». Учитывая положение дел между мной и Колтоном, не уверена, зачем я вообще взяла их с собой в поездку, но, очевидно, беря во внимание вчерашний поворот событий, я рада, что сделала это. Его глаза расширяются, когда я расстегиваю шорты и покачивая бедрами, стягиваю их вниз, чтобы он смог увидеть намек на кружева и клетчатую ткань. — Малыш, это единственный клетчатый флаг, который тебе нужен.

Его улыбка становится шире, а открытая дверь забыта, Колтон делает обратно два шага и прижимается ко мне своим телом. На мгновение он останавливается и смотрит на меня, наши губы приоткрыты, эмоции переполняют глаза, прежде чем врезаться в мои губы абсолютно голодным и плотским поцелуем. Колтон разрывает наш поцелуй так же внезапно, как и начал, и смотрит на меня с ухмылкой.

— Можешь поставить свой зад на кон, что это единственный клетчатый флаг, на который я однозначно претендую.

ГЛАВА 42

Колтон

Я чувствую это.

Эту абсолютную уверенность, которая обрушивается на тебя всего на несколько дней жизни, как чертов товарный поезд. Сегодня это происходит со мной. Сегодня я чувствую это. Она в воздухе, окружающем меня, в голове туда-сюда мелькают мысли, что мне сегодня нужно сделать, когда я выйду на трассу, и резина соприкоснется с асфальтом. Держаться подальше от Мэйсона — этот ублюдок достал меня — будто я знал, что в прошлом году у него были свои виды на того завсегдатая баров. Не то чтобы он размахивал флагом или чем-то еще, заявляя свои гребаные права. Дурная кровь никогда не бывает хорошей на треке. Никогда. Идти быстро и четко на поворотах два и три. Легче держаться в связке. Сильнее жать на педаль. Перестраиваться на одну линию ниже. Повторяю свои обязанности в голове снова и снова. Мой способ убедиться, что мне не придется думать о страховочном парашюте. Просто вовремя реагировать.

Сегодня я возьму клетчатый флаг, а не только эти вызывающие стояк трусики, которые сейчас на Райли, черт бы ее побрал. Господи Иисусе, завоюю ли я этот флаг. Но я это чувствую. Во всем полный порядок, и дерьмо, может, я и веду себя как тряпка, но этот порядок начался, когда я проснулся рядом с Райли, свернувшейся в моих объятиях, прижавшейся головой к моей шее, губами — к коже, а ее сердце билось рядом с моим.

Она была именно там, где и должна быть.

Откусываю кусочек от еще одного моего предгоночного суеверия — батончика «Сникерс» — и поднимаю взгляд вверх, высматривая ее. Она спокойно сидит в уголке, и ее глаза тут же останавливаются на мне. Губы образуют застенчивую улыбку, выворачивающую меня наизнанку, и вместо страха, который обычно ползет по всему телу, я чувствую спокойствие. Легкость. Скажете чертов подкаблучник? Но знаете что? Я не против, потому что уверен, она будет нежна со мной. Не будет обращаться слишком жестко. Ну, если только мне этого не захочется.

— Вуд? — поворачиваюсь и смотрю на Бэккета.

Зато Бэкс теперь собирается отправить мою задницу ко всем чертям, как только стресс от этой гонки спадет, понимая, что в минуту перед гонкой я думаю о вуду-киске. Моей, черт возьми, Райли.

Быстро улыбаюсь Рай, прежде чем повернуться к Бэксу.

— Ага — говорю я, встаю и начинаю застегивать свой костюм.

Готовиться к гонке.

Готовиться сделать то, что всегда любил.

Готовиться взять этот гребаный клетчатый флаг.

ГЛАВА 43

Кругом столько всего. Так много взглядов и шума, которые атакуют и ошеломляют. Приложив руку к груди, там, где сердце, стою рядом с Колтоном, когда за нашими спинами поют национальный гимн. Развеваются флаги. Дует ветерок. Толпа поет. А моя нервная система переполнена мужчиной, находящимся рядом со мной, превратившегося в напряженного, погруженного в себя человека, сосредоточенного на поставленной перед ним задаче.

Он протягивает свободную руку и кладет ее мне на поясницу, когда съемочная группа пробирается вдоль очереди из пилотов, стоящих на пит-роу (Прим. переводчика — пит-роу — дорожка перед автомобильными боксами) со своими командами и другими важными персонами. Тот факт, что он пытается в данный момент успокоить только меня, согревает все внутри. Я пыталась сказать ему, что могу находится у пит-бокса (Прим. переводчика — пит-бокс — наблюдательный пункт команды, оборудованный электроникой, мониторами и спутниковыми приемниками, позволяющими отслеживать состояние автомобиля на треке, а также погодные и дорожные условия) во время исполнения гимна — для меня это не имеет большого значения — но он отказал.

— Теперь ты со мной, милая, и я глаз с тебя не спущу, — сказал он.

Убедительный довод. Сдаюсь.

Как только гимн подходит к концу, гремит фейерверк, и внезапно пит-роу становится центром активности. Экипажи отправляются выполнять свои обязанности, делая так, чтобы весь их тяжкий труд по подготовке принес свои плоды их пилоту. Мужчины окружают Колтона прежде, чем я успеваю напоследок пожелать ему удачи. Прикрепляют наушники. Застегивают липучку. Дважды проверяют обувь, чтобы убедиться, что ничто не будет мешать жать на педаль. Натягивают перчатки. В последнюю минуту даются указания. Позволяю себе удалиться от сумасшествия, а Дэвис помогает мне перелезть через стену.

— Райли! — звенит его голос во всем этом подготовительном хаосе. Останавливает меня. Побуждает. Дополняет.

Оборачиваюсь и смотрю на него во всей его красе. В одной руке белый подшлемник, в другой шлем. До боли красивый. Чертовски сексуальный. И весь мой.

Смотрю на него в замешательстве, так как у нас уже была минутка наедине друг с другом в трейлере. Я сделала что-то не так?

— Да?

Он сверкает улыбкой. Величественная стать, вокруг которой все движется, превращаясь в одно большое пятно. Его глаза, напряженные и ясные, удерживают мой взгляд.

— Я обгоню тебя, Райлс, — говорит он неумолимым и недрогнувшим голосом, звучащем в этом вихре хаоса.

Мое сердце замирает. Время останавливается, и кажется, что мы двое — единственные люди в целом мире. Только сломленный парень и самоотверженная девушка. Наши глаза не отрываются друг от друга, и в этом обмене взглядами произносятся слова, которые я не могу выкрикнуть в хаосе, происходящем вокруг нас. Что после того немногого, что он объяснил вчера вечером, я знаю, как ужасно трудно ему произнести эти слова.