Читать книгу - "Талант и поклонники - Елена Ларина"

— Спасибо, мне не нужно.

— У вас кто-то болен? Кто-нибудь умер?

А вот эти разговоры никак не входили в мои планы.

— Никто не болен, никто не умер.

Пауза, в которой я мну перчатки и думаю: «Ну что он меня экзаменует?»

— Я разошлась с мужем и часть его вещей хотела отдать кому-нибудь, кому они могут понадобиться. Вещей немного, так что в субботу нет смысла специально приезжать. Можно сейчас оставить?

— Вы венчались?

— Нет.

— Сколько вместе прожили?

— Пять лет.

— А почему разошлись?

Молчу и стою — поворачиваться спиной уже невежливо, вещи у меня не возьмут, слов я не подберу, а на субботнюю службу не хочу.

— Он мне изменял.

— Это очень плохо, но это иногда случается. Между супругами бывает разное — ссоры, непонимание. Иногда мужчина ищет утешения у других женщин. Бывает, что брак еще можно спасти, если оба супруга готовы к этому. У вас есть дети?

Я молчу — и молчание мое истолковывается как знак согласия.

— В браке не все зависит от двоих. Ваш ребенок будет страдать в любом случае — даже если вам удастся сохранить хорошие отношения с его отцом, даже если вы думаете, что найдете еще хорошего мужа — отца заменить невозможно. И есть проблемы, которые можно решить без разрыва, ради ребенка.

— У нас нет детей.

— Вы крещеная?

— Нет, насколько я знаю.

— В Бога веруете?

— Нет. Я просто хотела отдать вещи. Я думала, здесь это проще.

— Измена — большое несчастье, но это не конец жизни. И не конец супружеской жизни. Вы сейчас остались одна — вряд ли это хорошо. Вы пробовали помириться? Говорили с ним?

Рассказать ему про сцену в прихожей, что ли? Но сцена в прихожей вообще-то ни на какой язык не переводится. Изнасилование в браке? Есть вообще такое понятие?

— Он вас бил?

Догадался. Или он всем задает этот вопрос? На лице же у меня никаких следов не осталось.

— Вы всем задаете этот вопрос?

— Мы можем не говорить об этом, если вы не хотите. Здесь храм — каждый приходит за тем, что ему нужно.

— Мне нужно было вещи отдать. Он ударил меня только один раз. Когда все выяснилось. В прихожей.

— Вы были с другим мужчиной?

— Да нет же. Я не была с другим мужчиной. Я вообще никогда не была с другим мужчиной, только с ним. Это у него были женщины. Много. Когда я узнала об этом сказала ему — он хотел, чтобы, ну, в общем, он не хотел, чтобы что-то менялось, он считал, что ничего не произошло, и раз я его жена, я… А потом я попыталась убежать и он меня ударил. Один раз. Больше ничего не было, мы разъехались по обоюдному желанию. И я не на допросе и не обязана все это вам рассказывать.

— Вы рассказываете, потому что хотите.

— Спасибо, что выслушали. А теперь я пойду, хорошо?

Сумки я оставила тут же, на улице, у помойки. К ним немедленно подошли два бомжа. А ко мне подошла пара, мужчина и женщина средних лет — мужчина молчал и улыбался, женщина заговорила с сильным акцентом, стала предлагать какую-то брошюру, приглашать на собрание и… В общем, что-то о целомудрии, чистоте и жизни в браке. Я извинилась и кинулась в метро — спасаться. Не выйдет из меня заблудшей души.

— Ты сама виновата. Тебе жизнь все принесла на блюдечке с голубой каемочкой. И ты думаешь, что так и должно быть, что так всегда будет. А блюдечко надо уметь держать. И мужа надо уметь держать. Надо было уметь, теперь уж поздно.

— Мам, что ты такое говоришь? Что держать, как держать после всего этого?

— Не после, а до! Раньше надо было думать. Или хоть тогда, когда это все выяснилось. Ты думаешь, в наше время все было иначе? Мужики не заводили любовниц, не трахались с кем попало, не ездили на блядки? Все было. В СССР, может, секса и не было, а разврат был всегда, и изменяли всегда. Сексуальная революция до вас началась — пусть и под ковром, пусть и не орали об этом на каждом углу. Но всегда были умные женщины и были дуры. Умные много чего знали, на многое глаза закрывали, но мужика держали в ежовых рукавицах. Твой Сережа, конечно, не пельмень какой-нибудь, не тряпка, его под каблук не загонишь — сейчас вообще время сильных мужиков пошло, слабые уже как-то сами вывелись, путем естественного отбора. Я так радовалась, что тебе слабый не попался. Больше всего боялась, что свяжешься с каким-нибудь, который будет на шее у тебя сидеть и ногами болтать. И тогда что? Сама-то ты ничего не можешь — всю жизнь плывешь по течению.

— Ты же сама хотела… Ты всегда мне говорила — учись, делай что положено и вовремя. Ты хотела, чтобы я училась в институте — я училась. Ты хотела, чтобы я вышла замуж — я вышла. А теперь ты мне говоришь, что я плыву по течению.

— На меня не перекладывай. Я, конечно, виновата — но у тебя же и свои мозги есть. Тебе все это было удобно. Я даже пугалась — вот, у других что творится — а у меня тихая примерная дочь, говори только, что надо делать — все делает. Никаких загулов, никакого протеста. Может, в тихом омуте черти и водятся — но не у тебя. Это все хорошо — только вот думать ты так и не научилась. Мужика удержать — это искусство, это силу воли надо иметь и усилия прилагать, постоянно, это большой труд — а ты белоручка, даже с этим справиться не смогла.

— Как? Что я делала не так? Почему ты вообще меня обвиняешь? В чем я виновата?

— Ты не знала про него ничего — сама говоришь. Хорошая жена должна знать своего мужа. Ты не предчувствовала. Ты расслабилась. Ты жила на всем готовом и воспринимала это как должное. Что муж, где муж? Ты хоть знала, сколько он получает? Даже этого не знала — чего уж тут о другом говорить. Тряпки, обеды, писанина какая-то твоя… Женщина должна все контролировать — через друзей, через постель. Что так смотришь на меня? Думаешь, если я твоя мать, я всего этого не проходила, ничего этого не знаю?

— Да нет, уже не думаю. Думаю, что тебя я тоже очень плохо знаю.

— Меня и не надо. Меня не обязательно, это мое дело — знать тебя. Я тебя знала — но не заставила головой работать, в этом и виновата. Можно ничего не знать, вообще ничего — но ко всему быть готовой, как кошка. Ну, нашла ты у него эти кассеты! Ну, конечно, кто ж знал, что он таким мерзавцем окажется — это предугадать невозможно. До чего дошел прогресс, называется… Маш, мужчины скоты — это объективный факт, к сожалению. Сколько я таких историй знаю — ты представить не можешь! Жизнь длинная, каждый день что-нибудь у кого-нибудь вылезает, не здесь так там, и знать не захочешь — все равно узнаешь. И всегда это скотство мужское, всегда, не обходится без него. Даже если на диване лежит, ни к одной бабе кроме тебя не притронулся — все равно каким-нибудь боком выйдет, что скотство. А уж что с другими — так это, если угодно, еще не самое большое скотство, это обыденность. Это надо просто знать и понимать, что иначе не бывает. И тогда можно контролировать ситуацию. Какое же я тепличное растение вырастила, господи боже мой!