Читать книгу - "Ведьма для ректора-оборотня - Майя Мур"

в беспорядке. Еще сегодня утром она была независимой ведьмой, сотрудником под прикрытием, готовым к выполнению своего первого задания. Она была полна энтузиазма, предвкушая знакомство с ректором и начало работы, которая обещала быть интересной и опасной.

Теперь же она была… второй половиной. Самкой. Собственностью оборотня, которого видела впервые в жизни. Неразрывная связь, которую она пока не ощущала, теперь нависла над ней, как тяжелый камень. И самое ужасное — эта связь, как объяснил Лев Мстиславович, начнет ей вредить, если она не согласится на супружескую жизнь с оборотнем.

Ректор был прав в одном: женщины не его вида совершенно не готовы к подобному «предложению руки и сердца». Для Ани, как и для любой другой женщины, этот процесс должен был быть долгим, наполненным романтикой, нежностью, знакомством с родителями, предложением, свадьбой, детьми… А сейчас она чувствовала, будто все эти этапы были вырваны из ее жизни, и она оказалась в самом конце, где ей уже предстояло выходить замуж за незнакомца.

«Или…» — мысль, которая внезапно пришла ей в голову, заставила ее похолодеть. — «Или мы уже женаты по законам оборотней⁈»

Ее дыхание участилось, перед глазами поплыли черные пятна. Она чувствовала, как паника сжимает ее горло, не давая дышать.

— Спокойно, Ветрова, дыши глубже, — прошептала она себе, стараясь взять себя в руки. Дыхательные упражнения, которым ее учили на курсах магической подготовки, помогли немного стабилизировать состояние. — Ты сама предложила договор. Подготовишь его, подготовишь вопросы. Паниковать не надо раньше времени. Работа у тебя и так нервная, еще поседеешь раньше времени.

Она закрыла глаза, стараясь успокоить бешеный ритм сердца. Но в голове продолжали крутиться мысли, одна страшнее другой. Как она будет работать рядом с ним? Как сможет сохранить свою независимость? И главное — как она справится с этой связью, которая должна в скором времени начать влиять на нее?

Вопросов было слишком много, и они крутились в голове, как стая разъяренных пчел, не давая сосредоточиться ни на одном. Анна чувствовала, как ее мысли путаются, накладываются друг на друга, и это только усиливает ее раздражение.

— Так, все, стоп, хватит! — резко сказала она себе, сжимая кулаки. — Тоже мне, профессионал называется! Хватит нюни распускать! Сначала занимаешься делом, изучаешь все, что тебе прислали, и начинаешь разработку дела. Потом уже будешь разбираться с вопросами личной жизни.

Она встала с пола, отряхнулась и направилась в гостиную, чтобы проверить почту. Ее взгляд сразу упал на Капсулу Конфиденциальности, которая терпеливо дожидалась ее на столе. «Отлично», — подумала она, чувствуя, как хоть какая-то часть ее внутреннего хаоса начинает успокаиваться.

Перед тем как взяться за работу, Анна решила переодеться. Она прошла в спальню, и едва она переступила порог, как ожило Зеркало, которое, казалось, уже давно поджидало ее.

— Итак, моя дорогая, — заговорило оно с игривой ноткой в голосе, — расскажите мне о фуроре, который вы, несомненно, произвели вашим образом!

Анна не могла сдержать легкой улыбки, несмотря на все переживания.

— Ты прав, дорогой, иначе как «фурор» это не описать! — ответила она, снимая пальто. — Одного даже усмирять пришлось.

Зеркало засмеялось, его отражение слегка подрагивало, будто разделяя ее настроение. Анна быстро переоделась в уютный плюшевый домашний костюм, который мгновенно подарил ей чувство комфорта и защищенности.

Забрав Капсулу из гостиной, она направилась в свой кабинет. Это было ее пространство, ее крепость, где она могла сосредоточиться и взять себя в руки. Анна села за стол, поставила Капсулу перед собой и глубоко вздохнула.

— Ладно, — прошептала она, — начинаем.

Она активировала Капсулу, и перед ней буквально вывалился ворох документов: личные дела сотрудников, как нынешних, так и уволившихся, а также студентов. Каждое дело было снабжено пометками, сделанными рукой ректора. «Весьма предусмотрительно», — отметила про себя Анна, чувствуя, как в ее голове начинает выстраиваться план действий.

Первым делом она взялась за изучение личных дел преподавателей. И тут ее внимание сразу привлекла странная закономерность: часть дел была помечена как «уволились из-за романа со Шмидтом» или «был роман со Шмидтом».

— Ловелас наш Иван Иванович, оказывается, — пробормотала Анна, задумчиво листая дела женщин, чьи жизни так или иначе пересекались с Шмидтом. Мотив преступления в девяноста девяти процентах случаев — любовь или деньги, и здесь картина вырисовывалась почти однозначная.

Она призвала летающего домового-сканера, который начал методично оцифровывать фотографии каждой подозреваемой. Вскоре на огромной стене, которую Анна использовала как доску, появились восемь женских портретов.

— Боги, — прошептала она, глядя на галерею лиц. — И это только те, кто связан с институтом! И только те, о которых знал Загорский! Уверена, еще и студенток пяток найдется!

Круг подозреваемых рос стремительно, особенно когда выяснилось, что около тридцати-тридцати пяти процентов женщин были замужними на момент начала романа с Иваном Ивановичем. Анна тут же составила запрос на сведения обо всех вторых половинках, бывших и действующих, всех сотрудниц.

Дела, связанные с местью из-за любвеобильности, по мнению ее наставника, всегда были самыми трудоемкими. Не сложными, а именно трудоемкими. Приходилось работать с огромным количеством людей: с дамами сердца пострадавших, с их мужьями или кавалерами, с коллегами, которые могли быть тайно влюблены в замужнюю красавицу, но которую соблазнил Шмидт. А еще были женщины, которые тайно влюблялись в него и ненавидели всех, с кем их предмет обожания взаимодействовал.

Анна вздохнула, чувствуя, как масштаб задачи начинает давить на нее. Но она знала, что это только начало. Каждое лицо на стене могло скрывать свою историю, свои мотивы, свои тайны. И ей предстояло разобраться во всем этом хаосе.

— Ладно, Шмидт, — сказала она, глядя на портреты. — Давай посмотрим, кто из твоих пассий решил, что с тобой пора заканчивать… навсегда.

Одним из самых приятных моментов в расследовании Анна считала сужение круга подозреваемых. Это было похоже на расхламление старой кладовки: ты выкидываешь весь ненужный хлам, и перед тобой остаются только действительно важные вещи. Пока что она находилась на первой стадии — оценивала, сколько «хлама» предстоит разобрать.

Более-менее составив карту институтских похождений Ивана Ивановича, Анна переключилась на студентов. Здесь картина оказалась куда менее ясной. Если с преподавателями хоть какая-то логика прослеживалась — романы, ревность, возможные мотивы мести, — то студенты представляли собой абсолютно разношерстную компанию. Разные факультеты, разные специализации, разные интересы. У некоторых были пересечения в университетских клубах, но единого признака, который мог бы связать их странное поведение, не наблюдалось.

Единственное, что их объединяло, — это временной