Читать книгу - "Между решениями - Вэнди Джинджелл"

Мой отец подошёл к окну, поковырялся в стекле, и я услышала, как его дыхание с шипением проникает внутрь.

— Там ещё один.

— Это… не работает, — тяжело вздохнула моя мать. Она опустилась на колени рядом со мной, методично проверяя все мои конечности на наличие ран, затем с облегчением откинулась на спинку стула. — Нам придётся научить тебя забывать, Пэт.

Имя всё ещё было расплывчатым по краям, но в нём чувствовалась какая-то целенаправленная округлость, которая вызывала у меня трепетное опасение, что Атилас мог бы его разобрать, если бы прислушался достаточно внимательно или подумал достаточно хорошо.

Воцарилось очень тяжелое молчание, прежде чем мой отец сказал:

— А не будет ли безопаснее, если мы научим её бороться с ними?

— Она уже знает, как с ними бороться, — сказала моя мама, и в её голосе слышалось беспокойство. — В этом-то и проблема. Каждый раз, когда она соприкасается с этой землёй, она в опасности; они могут почувствовать её. Как только она окрепнет, они придут за ней. Они всегда приходят за ними. Пока она не научится забывать, она будет продолжать навлекать на себя опасность.

Папа поджал губы, но кивнул.

— Ты присмотришь за этим, — сказал он. — Я пойду найду эти… вещи… и положу их на место.

— Я сделала это не нарочно, мам, — сказала я, когда он ушёл. — Просто так получилось.

— Я знаю, — сказала она. — Вот почему тебе придётся научиться забывать.

Я отпустила воспоминание, и червь появился снова, чтобы съесть его. Поев, он вырос и вернулся за добавкой. Там было ещё много воспоминаний, которые он мог съесть, и теперь, когда они начали всплывать на поверхность, они начали вырываться из глубины, желая освободиться. Я могла получить доступ к этим воспоминаниям без червя, и я хотела, чтобы он исчез. Я хотела, чтобы он исчез, но он не переставал есть, и я знала, что Атилас его не остановит.

Я сделала глубокий вдох, который, вероятно, был ненастоящим, хотя и прерывистым, как будто так оно и было. Здесь не было никакого Между — по крайней мере, не в том смысле, в каком это происходило вне моего сознания. Но это был мой разум, и этого было достаточно. Точно так же, как моя мать заставляла меня что-то забывать, точно так же, как она, очевидно, заставляла меня саму себя забывать, Атилас опутал мой разум. Только вместо того, чтобы удерживать воспоминания, он удерживал меня внутри. Это была магия, но я уже знала о магии. Что ещё более важно, теперь я знала, что когда-то знала, как ей пользоваться.

Несмотря на давнюю печаль из-за двуличия Атиласа, эта мысль и все вытекающие из неё последствия согрели меня. Пришло время снять оковы. Когда-то я была ребёнком, а теперь выросла: пришло время мне вырваться на свободу и бороться, вместо того чтобы прятаться и забывать.

Я собрала все уголки своего сознания, как если бы они были уголками листа бумаги, собрала все знания и силу из каждой его нити и направила всё это на Атиласа, или червя, или, может быть, на них обоих, потому что они были одним и тем же существом.

Лианы свернулись и исчезли, как будто их в одно мгновение опалили и превратили в пепел, но мы всё ещё были в моём сознании. Блин. Я полагала, что это сработает. Как, блин, я должна была вытащить его, если я даже не знала, как выбраться самой?

— Нет, я так не думаю, — пробормотал Атилас, лишь слегка поморщившись. — Ты не вышвырнешь меня так легко, как в прошлый раз, Пэт; и, я думаю, ты не сможешь поступить так с отцом Зеро во второй раз. Какой бы… особенной ты ни была, было бы глупо думать, что ты равна любому из нас, когда мы знаем о твоих методах.

— Да, — сказал я, неуверенно поднимаясь на ноги, пока мир лениво вращался вокруг меня. Воспоминания о моей матери были полезны во многих отношениях, потому что они напомнили мне о том, что я узнала совсем недавно. — Но у меня есть элемент неожиданности, помнишь?

Он выглядел слегка удивлённым этим, но это никоим образом не ослабило его: связь, которую он всё ещё держал вокруг моего разума, была крепкой и липкой, пуская корни в те места, которые я не хотела бы раскрывать, и тянула вверх.

Я пересекла комнату, которая была моим мысленным взором, и села на подлокотник его кресла, подтянув ноги кверху, пока мои ступни не уперлись в сиденье, устроившись между подлокотником и его ногами. Я обхватила его рукой за шею и прижалась к нему, затем положила голову ему на плечо и обвила другой рукой его шею. Я сидела вот так с папой столько раз, что и не припомню, — и эти воспоминания остались в моей памяти целыми и невредимыми.

Тишина, тяжелая и абсолютная, не прерывалась до тех пор, пока Атилас не спросил:

— Чего ты думаешь добиться этим эпизодом, Пэт?

— Без понятия, — ответила я, сильнее прижимаясь лицом к шершавому, теплому коричневому плечу его пиджака. Я слышала, как ровно и тихо бьётся его сердце. — Не думаю, что я думала, на самом деле. Это было скорее инстинктивно.

Атилас, казалось, вздохнул; лёгкий вдох и выдох, и мир вокруг нас замерцал. Я обняла его чуть крепче, и на этот раз, когда он вздохнул, я услышала, что его дыхание тоже прерывистое. Я слышала такое дыхание только однажды, и это было, когда плакал мой отец, поэтому я крепче прижалась к нему и не смотрела.

Вместо этого я сосредоточилась на колючем пиджаке Атиласа и, ощутив силу этого ощущения, вытащила нас обоих из моего сознания обратно в мир людей. Там я каким-то образом добралась и до кресла Атиласа, и если раньше я инстинктивно клала голову ему на плечо, понимая, что так и должно быть, то теперь я не могла поднять её снова из-за того, какой тяжёлой и усталой она была.

Пробормотала я ему в шею.

— Минутку, Пэт, — вздохнул он, и вскоре я почувствовала его руку, тяжёлую и в то же время ободряющую, на своём плече.

Я не помнила, чтобы он использовал свои целительские способности на мне раньше, хотя я видела, как он использовал их на Зеро. Ощущения были совсем не такими, как я ожидала. На самом деле ощущения были совсем не похожи. Было больше похоже на то, как если бы я поела после того, как потеряла сознание от недостатка