Читать книгу - "Соучастники в любви - Луна Лу"

– Эй, ты никого не убила, Бель. Ты просто ранила его, видишь? – киваю в сторону и, ни секунды не колеблясь, нажимаю на спусковой крючок. Раздается приглушенный выстрел. – Я убил его. Не ты. Я. Видишь? – Но она не верит. Склоняю ее прямо над телом, показывая на его спину: – Вот, посмотри на рану. Видишь, как она заливается кровью? Видишь, как быстро пропитывается кровью его одежда? Это означает, что он был еще жив, сердце еще гоняло кровь, когда я выстрелил. Твой удар не был смертельным.

Но, черт возьми, почему это не работает?! Лицо Бель перекосило ужасом, а рыдания становятся все истеричнее.

– Боже мой… нет… зачем… зачем ты это сделал?! – она пытается вырваться, слабо колотя меня кулачками, и мне приходится грубо сжать ее запястья, чтобы обездвижить.

– Так надо. Он бы убил нас. Это самозащита.

– Это убийство! – кричит она срывающимся голосом.

– Не тупи, Изабель, он собирался убить меня. Он собирался навредить тебе! Я обещал, что убью его, помнишь? В том чертовом здании я обещал тебе это. И я убил его, потому что не мог иначе, и убил бы снова. Будь у меня не один патрон в той пушке, я бы всадил пулю в каждого выродка, что посмел угрожать тебе, – цежу я сквозь зубы, теряя терпение.

Меня уже бесит ее истерика. Почему она не понимает очевидного? Я не мог оставить этого кретина в живых. Он сам подписал себе смертный приговор, докопавшись до нас.

– Но мы могли просто убежать… – шепчет она, пряча лицо в дрожащие маленькие ладони.

– Не могли. Я знаю этого говнюка. Он бы не оставил нас в покое. Не от всех проблем можно убежать, Изабель. Некоторые из них нужно решать. И иногда решение может тебе не нравиться, но другого выхода не было. Это было необходимо, – говорю я и наклоняюсь, чтобы развести ей руки и заставить взглянуть на меня.

Но, увидев, как ее лицо исказилось болью, я едва держусь, чтобы не разбить собственную башку о ствол ближайшего дерева. Я снова делаю ей больно. Снова пугаю. Снова заставляю плакать. Невольно всплывают воспоминания о том проклятом вечере, когда я изувечил Леннарда на ее глазах. А сейчас убил человека и заставил Изабель смотреть. Грудь тяжело сдавило, будто залило свинцом, и меня поглотило чувство вины. Не перед Леннардом или Донни. Перед ней. Перед моей девочкой. Я заключаю ее в объятия в надежде смягчить свою резкость. Пытается отстраниться, но я прижимаю крепче и слегка покачиваю, убаюкивая и повторяя: «Это было необходимо. Поверь мне, Бель. Просто верь».

Спустя небольшую вечность мои объятия и слова наконец действуют как надо, и ее сердце, успокоившись, перестает колотиться, а всхлипы утихают. С осознанием этого вокруг меня самого будто разжали стальные тиски.

– Не плачь, это не стоит твоих слез. – Я держу в ладонях мокрое бледное личико и наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в лоб.

Беру за похолодевшую ладонь и веду Бель подальше от тела, к берегу. Она не противится, молча поддаваясь всем моим действиям. Мягко надавив на еще немного дрожащие плечи, я сажаю ее на повалившееся дерево, лицом к реке, а сам отхожу, чтобы не мешать. Пускай немного придет в себя. Она не привыкла к подобному. Для нее это все «нецивилизованно». Ей нужно время, но Изабель справится. Она сильная.

Не знаю, что делать с трупом. Это, очевидно, не первое убийство в моей жизни, но раньше это происходило не при таких тупых обстоятельствах. Оставить здесь? Найдут. Закопать? Было бы чем копать. Сжечь? В лесу слишком опасно. Сбросить в реку? Всплывет. Твою мать. Все мои мысли заняты Изабель, я не могу трезво мыслить, а этот говнюк продолжает доставлять мне проблемы даже после того, как сдох.

Обыскав труп, нахожу в кармане куртки немного налички, складной нож и мобильник. Снимаю блокировку его безжизненным пальцем. Теперь я смогу ориентироваться хотя бы по карте на экране. Волоку его тело к кустарникам, подальше от тропинки и прикрываю зарослями. Если приглядеться, его можно обнаружить даже с тропинки, но вряд ли его скоро найдут. Это место выглядит как полная глушь.

Разобравшись с картой, оборачиваюсь на Изабель, чтобы позвать ее уходить, но с досадой замечаю, что она совсем поникла и сидит, опустив голову и зарывшись пальцами в волосы. Вот черт. Она не должна так страдать из-за этого урода.

Я подхожу, и Бель вздрагивает от шороха моих шагов за спиной. Молча опускаюсь рядом. Не знаю, что сказать. Что вообще можно сказать любимой девушке после того, как на ее глазах убил человека? Все и в правду зашло слишком далеко.

Неуверенно касаюсь ее волос, заправляю их ей за ухо и убираю остатки цветка и впутавшихся листьев. Она не отстранятся, но ощутимо напрягается. Весь ее вид выражает опустошенность. Даже веснушки потускнели на щеках, израненных тонкими царапинками. Хочется крепко обнять и забрать себе всю ее боль, но я боюсь прикоснуться увереннее. Вдруг сделаю больнее? Вдруг напугаю сильнее? Вдруг сделаю хуже? Она кажется еще более хрупкой, чем обычно. Фарфоровой куклой, которую легко разбить. Даже посеревшие глаза такие же большие и круглые и неподвижно смотрят вперед, но будто сквозь. Больно видеть Изабель такой. Еще больнее – знать, что виноват во всем я.

Отвожу взгляд, уставившись так же вперед, где туман над рекой почти рассеялся. Несмотря на быстрый поток, она почти не бликует под низко нависшим тучами, из-за которых тускло пробиваются ленивые лучи рассветного солнца. Молчание над нами нависло такой же заряженной напряжением тучей, сделав воздух вокруг невыносимым, удушающим.

– Бель… – осторожно начинаю я, боясь спугнуть. Ее реакцию выдает лишь сбитое тихое дыхание. – Спасибо.

Наконец она вымученно поворачивается ко мне, и ее тяжелый, полный сожаления взгляд бьет больнее любой биты или кастета.

– Не благодари меня за убийство человека, – слышу я ее срывающийся шепот.

– Нет, – сглотнув горечь вины, не оставляю попыток переубедить ее. – Ты его не убивала. Это сделал я.

– Но я – соучастница, – она виновато опускает взгляд.

– Ты спасла мне жизнь. Он бы реально меня убил. – Наклоняюсь и пытаюсь найти ее взгляд. Накрываю ее сжатые кулаки своими. Она не отдергивает их, но молчит, и я продолжаю: – Ты поступила правильно, слышишь?

Она мотает головой, и болезненно прикрывает глаза под хмурыми бровями.

– Убийство не может быть правильным, Нейтан…

Нет. Мне невыносимо знать, что она страдает и ест себя изнутри из-за этого куска дерьма, который собирался ей навредить.

– Послушай меня. То, что ты сделала, – это не убийство, – я приподнимаю